О войнах

Прорыв, завершившийся промышленной революцией, - "европейское чудо" - мало способствовал межгосударственным войнам. В любом случае, ни то, ни другое не принесло сиюминутной выгоды европейскому населению в целом, хотя и принесло ее в долгосрочной перспективе, но гораздо меньше - завоеванным колониальным народам.

6.

Чувство цивилизационного права на уничтожение, порабощение и эксплуатацию колониальных народов подкреплялось верой в то, что европейское население обладает единственным истинным словом Божьим, а также расовыми теориями превосходства, основанными на видимой физиономии. Это было самое стойкое идеологическое оправдание войны, найденное среди европейцев. Однако расизм ослабил империи, не желавшие аккультурировать коренное население, в отличие от Римской и Китайской империй.

7.

С XVI века начались три волны трансцендентных идеологических войн: религиозные войны, революционные и националистические войны, а также борьба XX века, которая зародилась в Европе, но затем распространилась по всему миру, между фашизмом, государственным социализмом и капиталистической демократией. Третья волна продолжилась после 1945 года (см. главы 13 и 14). Эти войны были особенно жестокими, поскольку трансцендентные идеологии претендовали на право навязывать определенные ценности врагу, которого называли злым или диким, хотя дикость в основном исходила от самого агрессора. Это вызвало кратковременные реакции в договорах и институтах, направленные на сдерживание войн, что привело на некоторое время к осторожным межгосударственным войнам, воплощающим более прагматичный рациональный реализм с отсроченной реакцией - правда, не в колониях. Подобные волны и реакции напоминают нам о том, насколько разнообразны причины войн даже в рамках одной цивилизации. Но межволновая геополитика была похожа на шахматную партию, где с доски можно снять только пешки: белые - в Европе, черные - в других местах.

8.

Войны против пешек были рациональны с точки зрения целей для господствующих классов и поселенцев крупных держав, хотя в таких однобоких войнах расчеты средств часто были излишни. Луард завершает свой обзор войн за шестьсот лет европейской истории категорическим отрицанием рациональности средств: "Не похоже, что в большинстве периодов предпринимались какие-либо серьезные попытки соизмерить возможные выгоды с вероятными затратами или даже точно оценить вероятность победы. Правительства, прибегающие к войне, обычно не настроены на подобные расчеты. Они часто полны страсти, негодования, мести или жадности, вдохновлены патриотическими оценками качества отечественных бойцов, оружия и стратегии, а потому раздувают слишком оптимистичные представления о перспективах успеха." Это кажется преувеличением, хотя и более верным для Западной, чем для Центральной Европы, где я отмечал расчетливый характер трехсторонней борьбы, которая велась за Священную Римскую империю.

9.

Как и в республиканском Риме, и в древнем Китае, и в средневековой Японии, поражение в войне умножило исчезнувшие королевства, хотя в центральной, а не в западной Европе это произошло с большим запозданием. Если выживание - основная цель правителей, как утверждают реалисты, то почти все они потерпели поражение. Возможно, их главной целью было выживание не государства, а самих себя. И все же они могли бы выжить, если бы безропотно отдавали дань сильным. Слабые государства поступали рационально, когда подчинялись угрозам сильных или добровольно соглашались на подчинение и поглощение, возможно, путем заключения браков. Однако те, кто выбирал войну слишком самоуверенно, действовали нерационально, и Луард и ван Эвера утверждают, что таких было большинство. Заблуждения подталкивали к войне друг с другом и государства с достаточно равными возможностями. В трех идеологических волнах европейские правители руководствовались как идеологией, так и геополитическим расчетом, хотя между этими волнами было больше осторожности и переговоров. Однако в целом милитаризм настолько прочно вошел в культуру и институты, что война становилась тем, что делали правители, когда чувствовали себя оскорбленными, обиженными, имеющими право или самодовольными, используя возможности, предоставляемые кризисами преемственности. Большинство войн не велось после тщательного рационального расчета средств и целей. Уравновешивание союзов редко оказывалось эффективным в долгосрочной перспективе, поскольку сильные державы постоянно поглощали более слабые. Однако некоторые успешные балансировки происходили между величайшими державами.