О войнах

Некоторые историки считают решение Гитлера объявить войну Соединенным Штатам абсолютно иррациональным. Брендан Симмс и Чарли Ладерман утверждают, что это была просчитанная авантюра. Кершоу предлагает более тонкую точку зрения. Эти авторы согласны с тем, что Гитлер считал войну с США неизбежной в определенный момент в будущем и полагал, что лучше начать ее упреждающе, в частности, отменив все ограничения для командиров подводных лодок при обнаружении американских кораблей. (Приказ о развязывании войны был отдан за два дня до объявления войны.) Однако его решение следует рассматривать в контексте его идеологии. Как утверждает Кершоу, Гитлер постоянно заявлял, что стремится к мировому завоеванию. Гитлер также считал, что его главным мировым врагом является еврейский капитализм, господствующий над американскими правительствами. Таким образом, "неизбежность" проистекала не из чисто геополитических расчетов, а из его идеологической приверженности завоеванию мира и уничтожению несуществующего еврейского мирового заговора. Победа над США также не была достижима. Гитлер не мог нанести ущерб континентальной части США, если не считать его подводных лодок на море. Но даже их угроза была ликвидирована в течение следующих двух лет. Объявление войны Рузвельтом лишь повысило вероятность того, что ему придется воевать как в Европе, так и на Тихом океане. По мере нарастания напряженности в отношениях с Японией Рузвельт уже переводил военно-морские части с Атлантики на Тихий океан, а нападение на Перл-Харбор могло заставить США пренебречь Европой, дав Гитлеру время добить Великобританию и Россию и смирившись с незначительным объемом американской помощи им в это время. Кроме того, заявление Гитлера сняло всю оппозицию в Конгрессе, который до этого момента сопротивлялся попыткам Рузвельта вступить в войну в Европе. Кершоу добавляет, что на Гитлера также повлиял его темперамент и диктаторский статус. Он принял решение "быстро и без консультаций"; он был "упрям", "бросился в объятия Японии", "был в восторге от Перл-Харбора". Иоахим фон Риббентроп, вторя Гитлеру, сказал: "Великая держава не позволяет объявлять себе войну, она объявляет ее сама". Гитлер был впечатлен японской "дерзостью"; это был его тип действий. Его коллеги в частном порядке критиковали его "дилетантизм" и "ограниченные знания о зарубежных странах". Они сказали о декларации: "Мы не могли быть более удивлены", и это была "политическая ошибка". Кершоу приходит к выводу, что с точки зрения Гитлера его решение было "рациональным", но не "разумным". Но мы не обязаны принимать гитлеровское определение рациональности. В этом случае мы также могли бы назвать Холокост рациональным, с его точки зрения. Его объявление войны имело сильные идеологические, импульсивные, иррациональные, ложные и даже самоубийственные течения. Его ошибочные представления были обусловлены идеологией "клетки": запертый в рамках мировоззрения собственного рейха, он не мог точно воспринимать внешнего врага.

Вторая мировая война была идеологической войной, подобно религиозным войнам. Агрессоры были иррациональны, а союзники, особенно советский народ, поначалу проявляли отчаянную оборонительную рациональность. Коммунистов и евреев после победы нацистов ожидали расправы, а всех славян - порабощение. Неудивительно, что они воевали как черти. Затем на земле развернулась очередная идеологическая борьба между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Это не было анархической геополитикой, ибо только две крупные державы столкнулись через конкурирующие идеологии, предполагающие противоречивые способы структурирования мира.