О войнах

Величайшим цинским завоевателем был Цяньлун. Достижение и поддержание целостности великой империи представляло для него высшую политическую цель. Это свидетельствовало о том, что маньчжуры претендовали на власть в рамках чжэнтун, или "истинной линии правления", и что Цин "занимали законное место в исторической передаче мандата Неба", пишет Марк Эллиотт. Они отличались от ханьских предшественников тем, что в их ритуалах, произведениях искусства и памятниках доминировали боевые достижения. Но при этом они были расчетливы в своих военных и политических методах. Двойная государственная структура отделяла ханьскую бюрократическую администрацию собственно Китая от цинской знаменной системы, созданной для маньчжурской родины и внутренних азиатских рубежей. Во внутреннем дворе преобладали маньчжурские солдаты, называемые знаменосцами, а евнухи были заменены кабальными слугами. Военные решения принимались тайным Большим советом маньчжурских аристократов, говоривших на языке, который ханьцы не понимали. Вооруженные силы были разделены на элитные войска маньчжурских знаменосцев и ополчение "Зеленый штандарт", состоящее в основном из ханьцев. Несмотря на представление Чжао о том, что варвары были включены в конфуцианско-правовое государство, они уважали ханьские обычаи только тогда, когда это помогало их правлению, подобно тому как буддизм использовался в буддийских областях. Однако, хотя конфуцианская бюрократия была подчинена маньчжурскому правящему классу, она была необходима для его стабильности, поскольку позволяла контролировать свои владения в форме, гораздо более близкой к прямому территориальному империализму, чем это удавалось их бывшим варварским предшественникам.

Войны Цин, как и войны Юань, были вызваны необходимостью заставить покориться правителя, который одновременно являлся императором Китая и ханом ханов. При условии формального подчинения степных народов Цин обычно предпочитали торговлю через "пограничные рынки чайных лошадей", а не войну. Камнем преткновения обычно становилась честь. Осторожно подписывая договоры с Российской империей, которая также расширялась в Центральной Азии, Цяньлун направил свои армии против "простых варварских вождей", которые "унизили" и "ранили" тщеславие универсального государя. Против цзунгаров, последнего противника, в сложной логистической обстановке саванн и гор, "впервые была создана логистическая система, которая позволила китайской империи вести длительную войну далеко в степи и использовать огромные материальные богатства Китая в разрушительных целях". Пердью считает, что это стало возможным только благодаря коммерциализации китайской экономики XVIII века. Цинские армии проникали вглубь цзунгарского сердца, где маньчжурская знаменная конница теснила врага, а пушки и мушкеты ханьских войск "зеленого штандарта" добивали его. Цины нападали не только тогда, когда были сильны. Их милитаризм мог создать любую военную силу, какая бы ни потребовалась, любой ценой, как это было в Риме.

В кампании 1761 г. 100-тысячная армия уничтожила почти всех мужчин-цзунхаров, а женщины и дети стали подневольным трудом для китайских семей. Число погибших и пропавших без вести зунгарцев составило полмиллиона человек. Позднее, по китайским оценкам, 40 % этих жертв пришлось на эпидемию оспы, 30 % - на геноцид мужчин, а около 20 % бежали за границу. Обычно при капитуляции степного народа его аристократы и воины включались в состав клана победителя, а остальные становились рабами или кабальеро. Женщин, детей и стариков убивали редко. Этот геноцид был исключительным и проводился по вине самого Цяньлуна. Он призывал: "Не проявляйте к этим мятежникам никакой пощады. Спасать следует только старых и слабых. Наши предыдущие военные кампании были слишком мягкими. Если мы будем действовать как прежде, наши войска уйдут, и начнутся новые неприятности. Если мятежник попал в плен и его сторонники хотят сдаться, он должен лично явиться в гарнизон, пасть ниц перед командиром и потребовать сдачи. Если же он посылает кого-то только для того, чтобы потребовать сдачи, то это, несомненно, уловка. . . . Расправьтесь с этими хитрыми цунгарами".

Некоторые историки считают правление Цяньлуна эпохой китайского Просвещения, поскольку он был большим покровителем искусств (и посредственным поэтом). В его походах не было ничего просветительского, хотя они и расширили территорию Цин более чем на 1,5 млн кв. км. Цзунгарское ханство было переименовано в провинцию Синьцзян, как она известна сегодня. То, что творят там современные китайские правители, - лишь бледная тень деяний их предшественников.