О войне. Части 5-6

Всем вышесказанным, мы полагаем, в достаточной мере уяснены отношения обороны к наступлению в случае действий, ориентированных на решение, и раскрыты положение и общая связь всех тех нитей, которыми скрепляются отдельные части оборонительных планов. Более определенный разбор отдельных мероприятий не входит в наши намерения, ибо это привело бы нас в безграничную область частных случаев. Раз полководец имеет перед собой определенную ориентирующую точку, он уже сам увидит, насколько географические, статистические и политические обстоятельства, материальные и личные условия, в которых находятся наша и неприятельская армии, соответствуют этой ориентировке и в какой мере они обусловливают тот или другой образ действий.

Однако для того, чтобы ближе связаться с вопросом о ступенях усиления обороны, с которым мы ознакомились в главе о видах обороны[163], и снова ввести сказанное в поле нашего зрения, мы укажем здесь на наиболее общие моменты.

1. Следующие поводы могут побудить нас пойти навстречу неприятелю, чтобы дать наступательное сражение:

а) Когда нам известно, что наступающий продвигается, имея свои силы весьма разбросанными, и когда, следовательно, даже при значительной слабости наших сил мы все же можем рассчитывать на победу.

Однако такое продвижение наступающего само по себе крайне неправдоподобно; следовательно, такой план хорош лишь в случае нашей полной осведомленности; обосновывание своих расчетов и возложение на это всех своих упований при наличии одних предположений и без достаточных мотивов крайне сомнительно и обычно приводит к невыгодному положению. Обстоятельства не оказываются такими, какими мы их ожидаем, приходится отказаться от наступательного сражения, а к оборонительному ничего не подготовлено. Приходится, таким образом, предпринять вынужденное отступление и предоставить почти все на волю случая.

Приблизительно так обстояло дело с обороной, которую в 1759 г. вела армия генерала Дона против русских; после вступления в командование генерала Веделя оборона закончилась неудачным сражением под Цюллихау.

Прожектеры слишком часто готовы пускать в ход это средство, – оно так упрощает все дело, – не задаваясь при этом вопросом, в какой мере обоснована предпосылка, на которую оно опирается.

б) Когда мы вообще достаточно сильны, чтобы дать сражение.

в) Когда нас побуждает к этому особая беспомощность и нерешительность противника.

В этом случае воздействие неожиданное не может оказаться более ценным, чем какое бы то ни было использование местности на хорошей позиции. Подлинная сущность умелого ведения войны и заключается в том, чтобы этим путем ввести в игру мощь моральных сил; но при этом теория не может ни чересчур часто, ни чересчур громко повторять: необходимо, чтобы для этой предпосылки имелись объективные основания. Не имея таких конкретных оснований, постоянно твердят лишь о внезапности, о преимуществе необычайных наступлений, строят на этом планы, рассуждения, критические разборы, что представляет совершенно недопустимый, неосновательный прием.

г) Когда свойства нашей армии делают ее преимущественно пригодной к наступлению.

Несомненно, Фридрих Великий не ошибался и не основывался на одних мечтах, питая уверенность в том, что в своей армии – подвижной, мужественной, приученной к повиновению и точности, воодушевленной и приподнятой гордым сознанием своей силы, с привычным ей косым боевым порядком, он обладает орудием, которое в его твердой и смелой руке гораздо более пригодно для наступления, чем для обороны. Этих качеств у его противников не имелось, и именно в этом отношении он обладал решительным преимуществом перед ними. Использование его в большинстве случаев являлось более ценным, чем использование окопов и местных препятствий. Но такое превосходство будет редко встречаться; хорошо вышколенная и обученная маневрированию в крупном масштабе армия составляет лишь часть этого преимущества. Если Фридрих Великий утверждал, а за ним то же самое непрестанно повторяли и другие, что прусские войска особенно пригодны для наступления, то не следует придавать чрезмерного значения таким заявлениям; в большинстве случаев на войне чувствуют себя лучше и храбрее при наступлении, чем при обороне, но это чувство общее для всех армий; да и нет такой армии, о которой ее полководцы и вожди не утверждали бы того же самого. Поэтому в данном случае не следует легкомысленно доверять одной видимости превосходства и из-за нее упускать действительные преимущества.

Весьма естественным и веским поводом для наступательного сражения может служить соотношение родов войск, а именно многочисленная кавалерия при малом количестве орудий[164].

Продолжаем перечисление оснований:

д) Когда безусловно нельзя найти хорошей позиции.

е) Когда мы должны добиться решения в кратчайшее время.

ж) Наконец, при совокупности всех или нескольких вышеприведенных оснований.