О времени, о товарищах, о себе

— Да-а… — Больше я от него ничего не услышал. Меня сочли снайпером.

Так вот иногда и создаются авторитеты на чистых случайностях.

Старатели

Как-то летом мы с Власовым поехали на машине на Златоустовский завод, там должно было происходить совещание по вопросам снижения себестоимости продукции заводов Главспецстали. Из Челябинска в Златоуст вела узкая вся в выбоинах грунтовая дорога. Ехали медленно. На полпути между Челябинском и Миасом, когда мы пересекали небольшую речку, я увидел в стороне от дороги троих работающих мужиков. Один из них бросал лопатой землю из кучи, второй качал ручной помпой воду из речки, а третий из телеги что-то разгружал. Я спросил Власова, что они там делают.

— Золото моют, старатели.

Я попросил его остановиться. Как добывают золото, я знал только по рассказам Джека Лондона. Подошли к старателям, поздоровались, и я спросил:

— Что, песок промываете?

— Какой песок, — сердито ответил один из них. — Пашню возим, не видите, что ли, её моем. Здесь песку нет. Вот оно где золото-то лежит, — и он показал на распаханное поле. — Сверху пшеница растёт, а в земле золото спрятано.

В это время один из тройки старателей подвёз воз земли и стал лопатой разгружать её в кучку на берегу. Все устройство для промывки «породы» состояло из двух деревянных желобов и большого эмалированного таза. Вода подавалась ручным насосом — помпой, сделанной из железной трубы диаметром около ста миллиметров. Под струю воды один из старателей бросал лопатой землю. По наклонной плоскости желоба вода относила все лёгкие частицы, стекая во второй жёлоб, стоящий немного ниже, и далее — в эмалированный таз.

— Ну а когда золото вынимать будете? — спроси старателей.

— Да вот минут через десять. Мы уже давно моем.

— А сколько в день намываете?

— Когда как. Если повезёт, то двадцать-двадцать пять граммов в день.

Старатели кончили промывку и смыли все тяжёлые частицы, находившиеся на дне желобов, в эмалированный таз. Осторожно слили из него воду, выбросили всю наиболее крупную гальку, предварительно тщательно осмотрев каждый камешек. Потом из бутылочки вылили в таз ртуть и стали вращать блюдо, гоняя ртуть по блюду так, чтобы она проходила по находящемуся на дне осадку твёрдых частиц. Наконец старатель наклонил таз, а второй подставил пустую банку из-под консервов с опущенным в неё куском тряпки. Он вылил ртуть на тряпку и стал отжимать её в банку. Когда развернул тряпку, там лежали два белых кусочка.

— Ну, вот вам и золото.

Он положил кусочки на жестянку и пошёл к горящему костру. Опустив жестянку с белыми кусочками золота над углями, старатель стал их нагревать. Кусочки пожелтели.

— Теперь все.

— Сколько же здесь по весу будет? — спросил я.

— В этом граммов пять, а в этом — более восьми.

Мы распрощались со старателями и поехали дальше.

В то время на всем Южном Урале фактически существовали две расчётные единицы — рубль и грамм золота. Золото можно было покупать у старателей по сорок рублей за грамм.

Как-то летом 1936 года нам вместе с Власовым пришлось побывать на рудниках, находившихся недалеко от станции Бреды. Машины у нас не было, и мы решили нанять лошадь. Обратились к одному из местных жителей.

— Что же, довезти можно. Почему не довезти. Заплатите, так довезу.

— Ну, а сколько возьмёте? — спросил Власов.

— Да цена-то у нас до этих мест известная. Все мы одинаково берём — меньше я не возьму, а больше вы все равно не дадите.

— Сколько же всё-таки?

— Шесть.

— Чего шесть?

Шесть грамм.

Чего шесть грамм?

Золотишка шесть грамм. Чего же ещё-то. На граммы у нас здесь золото да водку мерят.

— Но где ж я вам золота-то возьму?

— Да вам себя и утруждать не надо. Цена-то у нас тоже известная — сорок рублей за грамм.

В Челябинской области в то время старателей было очень много. Как только началась весна, они уходили на поиски золота. У нас на заводе было несколько ревностных золотоискателей. Ещё на полях лежал снег, но им уже не терпелось и они просили дать им отпуск без сохранения жалования. Удержать их на заводе было невозможно. Это были люди, заражённые страстью золотоискательства, страдающие болезнью особого рода. Мне нередко приходилось разговаривать с ними. Один, питавший ко мне особое доверие, неоднократно предлагал ехать с ним. «Верное место знаю. Может быть, поедете со мной на золотишко. Мно-ого намыть можно», — убеждал он меня.

В сентябре после нескольких месяцев отсутствия я вновь встретил его и еле узнал. Он был оборван, худ, оброс разноцветной щетиной. Мы поздоровались.

— Много намыли? — спросил я его.

— Ошибочку допустил. Надо было левее взять, но вот не догадался. Зря время испортил. Левее оно должно лежать. Некуда ему больше податься. Вот на будущий год туда направлюсь… Может быть, поедете, а?

Таких фанатиков золотоискательства не может сломить никакая неудача.

Доллар на заводской свалке

Среди прибывших в Златоуст на совещание был немецкий специалист инженер Криц. Во второй половине дня, после обеденного перерыва, совещание по себестоимости было продолжено, и перед его началом к директору завода подошёл Криц и сказал: