О времени, о товарищах, о себе

На строительстве новых заводов все чаще можно встретить инженеров и техников из США, Англии, Германии, Франции.

Нам необходимо быстро научиться все делать самим. По всей стране возникают новые фабрики и заводы. Вся страна участвует в их строительстве. Все учатся.

В 1929 году было заключено соглашение с фирмой Круппа. По этому соглашению Советский Союз имел право одновременно держать в качестве практикантов в цехах заводов до тридцати человек.

К этому времени мы с Тевосяном только что закончили Горную академию. После защиты дипломного проекта Тевосян был направлен на завод «Электросталь», меня оставили при лаборатории электрометаллургии. Утвержден институт аспирантуры – надо готовить не только инженеров, но и научных работников.

Борьба за кадры

Стране нужны были специалисты. Много специалистов.

«Положение продолжает оставаться серьезным.

Почти полное отсутствие членов партии среди специалистов с высшим образованием заставляет бить тревогу, – писала «Правда» 15 ноября 1929 года. – …Мы имеем среди членов и кандидатов партии, занимающих административно-технические должности в нашей промышленности, до 53 процентов лиц с низшим и домашним образованием, среди беспартийных – всего лишь 17,5 процента».

Особенно остро вопрос о кадрах специалистов возник, когда встала задача перестройки промышленности на новой технической основе и в стране стали создаваться новые отрасли техники.

Вопрос о подготовке кадров не сходил с повестки дня Пленумов ЦК, а XVI съезд ВКП(б) в 1930 г. поставил задачу решительного выдвижения на командные посты преданных делу социализма молодых инженеров, техников и молодых рабочих.

В речи на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 года И.В. Сталин сформулировал задачу, поставленную Центральным Комитетом партии перед всей партией:

«Большевики должны овладеть техникой.

Пора большевикам самим стать специалистами.

Техника в период реконструкции решает все».

Эти слова пламенели по всей стране на плакатах, полотнищах – в цехах, учреждениях, в клубах, а во время праздничных демонстраций – на улицах всех городов и поселков огромной Советской страны. Проблема технических кадров не сходила со страниц газет.

…В 1929 году после окончания Московской горной академии я некоторое время работал в одном из исследовательских институтов – в качестве заместителя заведующего лабораторией.

Я был единственным коммунистом, занимающим такой высокий научный пост, а вообще в институте на научно-административном посту, кроме меня, был еще один – директор института Миловидов.

Это тот самый, что входил в число 53 процентов – человек «с домашним образованием».

На наше несчастье, он еще был к тому же и очень недалеким человеком. Не умея разбираться в делах института и не желая учиться, он лез со своими нелепыми предложениями и суждениями и был притчей во языцах.

О нем можно составить представление по истории, разыгравшейся на заседании Ученого совета.

По положению директор научно-исследовательского института являлся председателем Ученого совета. Как-то на Ученом совете института рассматривался вопрос о выписке иностранной литературы. Миловидов открыл заседание, и члены совета, обсуждая, что следовало бы выписать, стали называть журналы.

– Обязательно надо выписать на английском языке «Меканикс», на французском «Ревю де Металлуржи», – сказал один из членов совета, кто-то назвал на шведском языке «Ерен конторетс анналер» и ряд других.

По мере того как называли журналы, я видел, как сардоническая усмешка расплывалась по лицу директора. Я чувствовал, что он сейчас скажет свою очередную глупость, и мне стало как-то не по себе. Я всегда испытывал чувство стыда за Миловидова. Но уговорить его стать более осмотрительным было нельзя, он не слушал советов и считал, что к нему напрасно придираются. Наконец Миловидов не вытерпел, поднялся со своего стула и, обведя присутствующих победоносным взглядом, произнес:

– Что же вы на главном-то иностранном языке не хотите выписывать ни одного журнала?

– На каком же именно? – спросил профессор Чижевский.

– А на американском.

В зале заседания раздался одержанный смех.

Кое-кто замотал головой. Некоторые опустили головы.

– Такого языка нет, – сухо сказал Чижевский.

Миловидов с чувством собственного превосходства со злорадством выпалил:

А как же американцы тогда разговаривают?

Это было уже слишком. Кто-то из членов совета вполголоса произнес:

– А не пора ли этот балаган кончать?

Чижевский, всегда сдержанный и тактичный, не выдержал:

– В таких случаях они предпочитают молчать, – резко ответил он Миловидову.

Как-то, осматривая лаборатории института, Миловидов зашел в металлографическую и, кивая в сторону большого горизонтального микроскопа Рейхерта, задал заведующему лабораторией вопрос:

– Ну, а просветиться на этой машине можно?

– Нет нельзя, для работы на ней надо уже быть просвещенным, – ответил заведующий.

Но Миловидов был человеком без чувства юмора – он ничего не понял.