О всех созданиях - больших и малых

— Ну что же, мистер Бейли, — говорил Зигфрид, — я могу только подтвердить слова мистера Хэрриота. Боюсь, кашлять она будет до конца своих дней, но при ухудшениях приходите к нам.

— Хорошо, сэр. — Старик опустил руку в карман. — Скажите, пожалуйста, сколько с меня причитается?

— Причитается?.. Ах да, причитается… — Зигфрид откашлялся, словно на секунду утратил дар речи. Он поглядывал то на дворняжку, то на потрепанную одежду старика, а потом покосился на дом и произнес хриплым шепотом:

— Ничего не причитается, мистер Бейли.

— Но, мистер Фарнон, как же можно?..

— Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! — Зигфрид тревожно замахал рукой на старика. — Ни слова больше. Я ничего не желаю об этом слушать.

Принудив мистера Бейли замолчать, он протянул ему внушительный мешочек и, настороженно оглядываясь через плечо, объяснил:

— Тут сотня таблеток М-Б. Ей они будут часто нужны, а потому возьмите про запас.

Я понял, что Зигфрид заметил прореху у колена, потому что он долго смотрел на нее, а потом сунул руки в карман.

— Погодите минутку.

Он извлек горсть самых разных предметов. Несколько монет скатилось с его ладони, пока он перебирал на ней ножницы, термометры, обрывки бечевки, ключи для открывания бутылок. В конце концов его поиски увенчались успехом, и он ухватил банкноту.

— Вот фунт, — прошептал он и снова нервно зашипел на старика, когда тот попытался возражать.

Мистер Бейли понял, что спорить бесполезно, и спрятал бумажку в карман.

— Ну спасибо вам, мистер Фарнон. Я на это свожу свою хозяйку в Скарборо.

— Вот и хорошо, вот и молодец, — пробормотал Зигфрид, виновато косясь по сторонам. — Ну так до свидания.

Старик приподнял кепку и зашаркал по тротуару, тяжело передвигая ноги.

— Э-эй, погодите! — крикнул Зигфрид ему вслед. — В чем дело? Что у вас с ногами?

— Все ревматизм проклятый. Ну да помаленьку, полегонечку дойду.

— До муниципальных домов? — Зигфрид нерешительно потер подбородок. — Далековато… — Он последний раз воровато заглянул в коридор у себя за спиной, а потом указал пальцем: — Вон там моя машина, — шепнул он. — Забирайтесь в нее, я вас подвезу.

Признаюсь, я люблю этот эпизод. Пустячок, конечно, но наглядно иллюстрирующий многое и многое. В том числе широкое распространение хронического бронхита у старых собак, а главное — великолепную непоследовательность Зигфрида, а также его душевную щедрость и сострадательность, которые он так старался скрывать.

Глава сорок шестая

Ветер с ревом бил в окна нашей квартирки. Наступил ноябрь, и золотая осень с неумолимой внезапностью сменилась промозглым холодом. Две недели ледяной дождь хлестал по серым городкам и деревушкам, приютившимся среди йоркширских холмов, превращая луга в озера, а дворы ферм — в трясины чмокающей грязи.

Все были простужены. Речь даже шла об эпидемии гриппа, во всяком случае, здоровых людей оставалось совсем мало. Половина обитателей Дарроуби слегла, а другая половина обчихивала друг друга.

Сам я чувствовал, что вот-вот свалюсь. Пристроившись поближе к огню, я посасывал противогриппозный леденец и морщился всякий раз, когда приходилось сглатывать. Горло словно ободрали теркой, в носу зловеще свербило. Ветер швырял в стекла дождевые струи, и меня пробирала дрожь. Зигфрид уехал на несколько дней, вся практика осталась на моих руках, и я просто не смел заболеть.

Нынешний вечер был решающим. Если я останусь дома и высплюсь — все будет в порядке. Но я взглянул на телефон на тумбочке у кровати, и мне показалось, что это хищный зверь, припавший к земле перед прыжком.

Хелен сидела с вязаньем по другую сторону камина. Насморка у нее не было — она вообще никогда не простужалась. Даже тогда, в первые годы нашего брака, я в глубине души считал, что это нечестно с ее стороны. Но и теперь, тридцать пять лет спустя, все остается по-прежнему, и, когда я хлюпаю носом и чихаю, меня по-прежнему уязвляет ее упрямое нежелание последовать моему примеру.

Я придвинул кресло к самому огню. У деревенского ветеринара всегда хватает ночной работы, но, может быть, мне повезет. Уже восемь, а телефон ни разу даже не пискнул — вдруг судьба смилуется над моей простудой и избавит меня от необходимости тащиться куда-то в сырой мрак?

Хелен довязала ряд и расправила готовую половину моего будущего свитера.

— Как он выглядит, Джим?

Я улыбнулся. Ее жест словно символизировал нашу семейную жизнь. Мои губы уже шевельнулись, чтобы произнести «потрясающе!», и тут раздался такой пронзительный звонок, что я от неожиданности прикусил язык. Моя дрожащая рука потянулась к трубке, а перед глазами поплыли кошмарные видения телящихся молодых коров. Час без рубашки — и я наверняка слягу.

— Говорит Соуден с фермы Лонг-Пасчер, — просипел голос мне в ухо.

— Что у вас, мистер Соуден? — Мои пальцы судорожно стиснули трубку: еще секунда, и я узнаю, что мне уготовано.

— Теленок тут у меня. Квелый какой-то и все кряхтит. Вы приедете?

У меня вырвался вздох облегчения. Теленок, у которого предположительно что-то с желудком. Могло быть куда хуже.

— Хорошо. Буду у вас минут через двадцать, — сказал я.