О всех созданиях – больших и малых

— Поверьте, дорогой мой, я все прекрасно понимаю. Вы действовали из благороднейших побуждений, и у меня самого бывает искушение поступить так же. Но надо быть твердым. Времена теперь суровые, и, чтобы продержаться на поверхности, нужна суровость. Так что запомните на будущее: никакого робингудства, мы не можем позволить себе такую роскошь.

Я кивнул и отправился на вызовы в несколько ошарашенном состоянии. Впрочем, вскоре я забыл об этой стычке, и она совсем изгладилась бы из моей памяти, если бы неделю спустя мне не довелось снова увидеть мистера Бейли.

Его собачонка вновь лежала на столе в смотровой, и Зигфрид делал ей инъекцию. Я не стал мешать, а вернулся по коридору в приемную и принялся приводить в порядок еженедельник. День был летний, и между занавесками открытого окна я видел крыльцо и ступеньки.

Склоняясь над еженедельником, я услышал, как Зигфрид и старик прошли к дверям. На крыльце они остановились. Собачонка на веревочке выглядела совершенно так же, как и раньше.

— Ну что же, мистер Бейли, — говорил Зигфрид, — я могу только подтвердить слова мистера Хэрриота. Боюсь, кашлять она будет до конца своих дней, но при ухудшениях приходите к нам.

— Хорошо, сэр. — Старик опустил руку в карман. — Скажите, пожалуйста, сколько с меня причитается?

— Причитается?.. Ах да, причитается… — Зигфрид откашлялся, словно на секунду утратил дар речи. Он поглядывал то на дворняжку, то на потрепанную одежду старика, а потом покосился на дом и произнес хриплым шепотом:

— Ничего не причитается, мистер Бейли.

— Но, мистер Фарнон, как же можно?..

— Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! — Зигфрид тревожно замахал рукой на старика. — Ни слова больше. Я ничего не желаю об этом слушать.

Принудив мистера Бейли замолчать, он протянул ему внушительный мешочек и, настороженно оглядываясь через плечо, объяснил:

— Тут сотня таблеток М-Б. Ей они будут часто нужны, а потому возьмите про запас.

Я понял, что Зигфрид заметил прореху у колена, потому что он долго смотрел на нее, а потом сунул руку в карман.

— Погодите минутку.

Он извлек горсть самых разных предметов. Несколько монет скатилось с его ладони, пока он перебирал на ней ножницы, термометры, обрывки бечевки, ключи для открывания бутылок. В конце концов его поиски увенчались успехом и он ухватил банкноту.

— Вот фунт, — прошептал он и снова нервно зашипел на старика, когда тот попытался возражать.

Мистер Бейли понял, что спорить бесполезно, и спрятал бумажку в карман.

— Ну спасибо вам, мистер Фарнон. Я на это свожу свою хозяйку в Скарборо.

— Вот и хорошо, вот и молодец, — пробормотал Зигфрид, виновато косясь по сторонам. — Ну так до свидания.

Старик приподнял кепку и зашаркал по тротуару, тяжело передвигая ноги.

— Э-эй, погодите! — крикнул Зигфрид ему вслед. — В чем дело? Что у вас с ногами?

— Все ревматизм проклятый. Ну да помаленечку, полегонечку дойду.

— До муниципальных домов? — Зигфрид нерешительно потер подбородок. — Далековато… — Он последний раз воровато заглянул в коридор у себя за спиной, а потом указал пальцем. — Вон там моя машина, — шепнул он. — Забирайтесь в нее, я вас подвезу.

Иногда мы сцеплялись насмерть, но быстро остывали.

Я сидел за обеденным столом, потирая и сгибая локоть. Зигфрид, увлеченно нарезавший жареную баранину, оторвался от своего занятия:

— Что у вас с рукой, Джеймс? Невралгия?

— Нет. Утром меня корова задела рогом. Прямо по косточке.

— Не повезло. А вы что, пытались ухватить ее за нос?

— Нет. Делал ей инъекцию.

Рука Зигфрида с куском предназначенной мне баранины замерла в воздухе.

— Инъекцию? С этого конца?

— Ну да. В шею.

— Вы делаете инъекции в шею?

— Конечно. А что?

— Да просто то, что, прошу извинения, место, по-моему, довольно дурацкое. Я всегда делаю инъекции в круп.

— Неужели? — Я положил себе пюре. — А чем плоха шея?

— Но вы же сами продемонстрировали — чем, не так ли? Ну, во-первых, от нее чертовски близко до рогов…

— Ну а от крупа чертовски близко до задних ног.

— Ну послушайте, Джеймс! Вы же прекрасно знаете, что после инъекции в круп коровы брыкаются крайне редко.

— Предположим. Но хватит и одного-единственного раза.

— Одного-единственного раза хватит и с рогами, а?

Я промолчал. Зигфрид полил соусом баранину, и мы принялись за еду. Но после первого же глотка он возобновил атаку:

— Во-вторых, круп обращен к проходу. А к шее вы должны протискиваться между коровами.

— Ну и что?

— Только то, что вам сдавят ребра и оттопчут ноги.

— Пусть так. — Я зачерпнул из миски зеленой фасоли. — Но ваш способ обещает немало шансов получить в лицо залп коровьего навоза.

— Чепуха, Джеймс, вы просто подыскиваете оправдания! — Он с яростью принялся кромсать свою баранину.

— Вовсе нет, — возразил я. — Просто таково мое убеждение. А вы не выдвинули ни единого веского аргумента против шеи.

— Ни единого? Да я могу привести их сколько угодно! Хотя бы то, что инъекция в шею болезненней.

— А круп легче инфицируется, — отпарировал я.

— Мускулатура шеи бывает очень тонкой, — огрызнулся Зигфрид. — Там нет удобной мышечной подушки, куда втыкать иглу.

— Зато и хвоста нет, — огрызнулся я в свою очередь.

— Хвоста? Да о чем вы говорите?