О всех созданиях – мудрых и удивительных

Он приступил к подробному описанию, а мне хотелось, чтобы он замолчал, потому что все эти дифирамбы пробуждали во мне волчий аппетит. День выдался тяжелый, я почти не ел в чаянии вечернего пиршества, и у меня просто слюнки текли, пока мой коллега, жестикулируя одной рукой, рисовал словесные картины редких трав, добавляемых в мясо и рыбу, которые затем подаются на ложе из риса с шафраном.

Допив третий бокал жгучего напитка, я испытал большое облегчение, так как Гранвилл протиснулся из-за стойки, будто готовясь покинуть бар. Мы уже направились к двери, когда в ней появилась грузная фигура.

– Реймонд! – радостно вскричал Гранвилл. – Входите же, входите! Я давно хотел познакомить вас с Джимом Хэрриотом. Джим, это мой сосед, любит проводить время в саду, верно, Реймонд?

В ответ послышался жирный смешок.

– Абсолютно, старина. А уж этот всем садам сад.

Гранвилл, казалось, был знаком с удивительно большим числом корпулентных краснолицых мужчин, излучающих благодушие. И этот был одним из них.

Мой друг вновь очутился за стойкой.

– Нельзя же нам не выпить с Реймондом!

Я почувствовал себя в капкане, когда он прижал мой бокал к бутылке и впал в очередной пароксизм, но наши женушки словно бы ничего против не имели. Они по-прежнему были поглощены своим разговором и, видимо, не замечали ни времени, ни голода.

Реймонд уже уходил, когда на огонек заглянул Табби Пиндер. Еще один ярый любитель садов, и я нисколько не удивился, обнаружив, что он корпулентен, краснолиц и излучает благодушие.

Нам пришлось выпить и с Табби, и меня охватила тревога, когда Гранвилл малярийно наполнил мой бокал, а затем заменил опустевшую бутылку джина на полную. Если первая вначале была полной, из этого следовало, что выпил ее практически один я.

И я просто не поверил себе, когда мы очутились в прихожей и начали надевать пальто.

Гранвилл прямо-таки мурлыкал от удовольствия.

– Вас обоих этот ресторан приведет в восторг. Служить вам проводником по меню будет чистым наслаждением!

Снаружи туман словно сгустился еще больше. Мой коллега вывел огромный «бентли» задним ходом из гаража и принялся церемонно усаживать нас в машину. Хелен с Зоей он водворил на заднее сиденье, а затем заботливо усадил меня на переднее, словно я был слабосильным старцем. Запахнул мое пальто у меня на коленях, откинул спинку, чтобы я расположился с большим комфортом, показал мне, как работает прикуриватель, подсветил перчаточник, осведомился, какую радиопрограмму я хотел бы послушать.

Наконец он сам воссел за руль, могучий, исполненный тихого спокойствия. Туман за ветровым стеклом на секунду разошелся, открыв крутой, почти вертикальный склон напротив дома, а затем снова сомкнулся, будто грязная желтая занавеска.

– Гранвилл, – сказал я. – В таком тумане мы до Ньюкасла не доедем. До него ведь больше тридцати миль.

Он повернулся ко мне и одарил меня ласковой улыбкой.

– Проще простого, малыш. Через полчаса мы уже будем там и приступим к чудеснейшему обеду. Цыплята тандури, все пряности Востока, старина. Не тревожьтесь – я знаю это шоссе назубок. И просто не могу сбиться с дороги.

Он включил мотор и уверенно тронулся с места, но, к несчастью, выбрал не традиционный путь по шоссе, а поехал прямо вперед вверх по травянистому склону. Он, казалось, не замечал, что капот мощной машины задирается все выше, но, когда мы достигли угла в сорок пять градусов, сзади раздался кроткий голос Зои:

– Гранвилл, милый, ты едешь по траве.

Мой коллега оглянулся с некоторым удивлением.

– Ничего подобного, любовь моя. Шоссе тут идет в гору, или ты забыла? – И он прибавил газу.

Я молчал, а мои ноги задирались все выше, а голова откидывалась все ниже. Настал момент, когда «бентли» оказался почти в вертикальном положении, и я решил, что мы перекувырнемся через крышу, но тут опять послышался голос Зои.

– Гранвилл, дорогой! – В ее тоне зазвучала настойчивость. – Ты едешь вверх по склону.

На этот раз ее муж как будто был готов на некоторые уступки.

– Да… да, моя голубка, – пробормотал он, и мы повисли там, все четверо взирая на спрятавшееся в тумане небо. – Возможно, я немножко свернул на обочину.

Он снял ногу с тормоза, и машина с ужасающей скоростью ринулась вперед багажником в непроницаемую тьму. Затем сзади донесся скрежет, и мы остановились.

И снова Зоя:

– Ты ударился о стену миссис Томпсон, дорогой.

– Разве, деточка? Один момент! И мы опять отправимся в дорогу.

С прежним апломбом он отпустил сцепление, и мы мощно рванулись вперед. Длилось это две секунды. Из мрака за радиатором донесся звук глухого удара, а затем звон металла и бьющегося стекла.

– Милый, – прожурчала Зоя. – Это был знак ограничения скорости до тридцати миль.

– Да неужели, мой ангел? – Гранвилл протер ладонью стекло. – Знаете, Джим, видимость что-то не очень. – Он помолчал. – Пожалуй, будет разумнее, если мы отложим поездку в ресторан до другого раза.

Он, поманеврировав, загнал «бентли» назад в гараж, и мы вылезли из него. Полагаю, что в сторону Ньюкасла мы проехали ярдов пять.