О всех созданиях – прекрасных и разумных

Но пока я шел назад, в голове у меня билась мысль, что я открыл нечто новое, случайно открыл. Жизнь этой овце спасли не медикаменты, а просто то, что она перестала чувствовать боль и природа могла без помех заняться своей целительной работой. Этого урока я не забыл: животное, испытывающее сильную непрерывную боль, может не выдержать сопутствующих ей ужаса и шока. Тогда оно умирает. Но если снять эту боль, не исключены подлинные чудеса. Найти логическое объяснение не берусь, но я знаю, что это так.

К тому времени, когда я вернулся к мистеру Китсону, солнце совсем сожгло мне шею, а по спине поползли струйки пота. Фермер все еще следил за овцой, которая после лихой пробежки с удовольствием щипала траву.

– Ну просто в толк не возьму, – бормотал он, почесывая щетинистый подбородок. – Два дня и две ночи – и хоть бы шелохнулась! – Он обернулся ко мне, и глаза его расширились. – Знаете, молодой человек, ну прямо будто ее одурманили чем!

Пудель Пенни – неожиданный хеппи-энд

Овца мистера Китсона никак не выходила у меня из головы, но изгнать ее все-таки пришлось: окот продолжался, однако и другие животные не прекратили болеть, задавая всякие практические задачки. Как, например, Пенни, пудель Флакстонов.

Первое появление Пенни у нас в приемной запомнилось мне главным образом потому, что ее хозяйка была очень привлекательной. Когда я высунул голову из смотровой и спросил: «Кто следующий?» – круглое личико миссис Флакстон под плотной шапочкой глянцевитых иссиня-черных волос словно озарило все вокруг, как вспышка маяка. Не исключено, что этому эффекту способствовали ее соседи, слоноподобная миссис Бармби с канарейкой, которой требовалось подстричь коготки, и мистер Спенс, девяностолетний старец, пришедший за порошком от блох для своей кошки. Тем не менее смотреть на нее было очень приятно. И дело было не столько в ее бесспорной миловидности, сколько в наивной доверчивости ее взгляда, в улыбке, не сходившей с губ. Сидевшая на ее коленях Пенни тоже словно улыбалась из-под высокого кока каштановых завитков.

В смотровой я поставил ее на стол:

– Так что с ней?

– Ее немножко рвало. И еще понос. Началось вчера.

– Гм… – Я повернулся и взял термометр. – Какие-нибудь изменения в питании?

– Нет, никаких.

– У нее есть привычка хватать на прогулке всякие отбросы?

Миссис Флакстон покачала головой:

– Я не замечала. Но наверное, даже самая воспитанная собака может не устоять перед соблазном и куснуть мертвую птицу или еще какую-нибудь мерзость! – Она засмеялась, и Пенни засмеялась ей в ответ.

– Ну, температура чуть повышенная, однако ее это как будто не угнетает. – Я подсунул руку ей под живот. – Что же, Пенни, пощупаем твое пузичко.

Нажимал я очень легко, но пуделек вздрагивал все время, пока я исследовал желудок и кишечник.

– Гастроэнтерит, – сказал я. – Но видимо, очень легкий и должен скоро пройти. Я дам вам лекарство, и несколько дней держите ее на легкой диете.

– Обязательно. Благодарю вас! – Миссис Флакстон потрепала Пенни по голове и нежно ей улыбнулась.

Она была очень молода – лет двадцати трех, не больше, – и поселилась в Дарроуби с таким же молодым мужем совсем недавно. Он служил в крупной сельскохозяйственной фирме, специализировавшейся на торговле костной мукой и концентратами, и во время объездов я иногда встречал его на фермах – такого же милого и дружелюбного, как и его жена, как и – если на то пошло – его собака.

Я отправил миссис Флакстон домой с бутылкой микстуры: висмут, белая глина и хлородин. Одно из наших излюбленных средств. Пуделек сбежал с крыльца, помахивая хвостом, и я искренне не ждал никаких осложнений.

Однако три дня спустя я снова увидел Пенни в приемной. Рвота усилилась, а понос не уменьшился.

Я опять поднял пуделька на стол и снова осмотрел, но ничего существенного не обнаружил. Пенни, конечно, должна была ослабеть, ведь шел уже шестой день ее болезни, но, хотя бойкости в ней чуть-чуть и поубавилось, выглядела она вполне бодрой. Тойпудель хотя и невелик, но очень крепок и вынослив, так что запас сил у Пенни оставался еще достаточный.

Тем не менее я встревожился. Надолго ли его хватит? Дам-ка я ей активированный уголь с вяжущими средствами. Результаты это обычно приносит неплохие.

– Вид, правда, не ахти какой, – сказал я, вручая миссис Флакстон коробочку черных крупинок. – Но в их пользе я не раз убеждался на опыте. Подмешивайте ей в еду, она ведь еще ест.

– Спасибо! – Одарив меня одной из своих сияющих улыбок, она спрятала коробочку в сумку, и я проводил ее на крыльцо. У решетки стояла детская коляска, и, еще не заглянув внутрь, я знал, какого увижу там младенца. Я не ошибся. Пухлая мордашка на подушке уставилась на меня доверчивыми круглыми глазенками и расплылась в радостной улыбке.