Читаем О всех созданиях – прекрасных и разумных полностью

– Замечательно! – Я взглянул на часы. – Сейчас половина десятого. Я договорюсь, чтобы Зигфрид подменил меня до конца утреннего приема, и буду у вас около одиннадцати.

Когда я приехал, Гранвилл был на вызове, и я маялся у него в приемной, пока во двор с дорогостоящим нежным урчанием не вкатил «бентли». Из окна я узрел поблескивающую над баранкой еще одну несравненную трубку, а затем и мой коллега в элегантнейшем костюме в узкую полоску, придававшем ему сходство с директором Английского банка, прошествовал к боковой двери.

– Рад вас видеть, Джим! – воскликнул он, стискивая мою руку. Затем, прежде чем снять пиджак, извлек изо рта трубку, оглядел ее с некоторой тревогой, потер желтой тряпочкой и бережно уложил в ящик.

Еще десять минут, и я уже стоял под лампой в операционной, наклонясь над распростертым тельцем Тоби, а Гранвилл – совершенно другой Гранвилл Беннет – с яростной сосредоточенностью работал в брюшке щенка.

– Видите, как расширен желудок? – бормотал он. – Классический симптом. – Зажав пилорический отдел, он нацелил скальпель. – Вот я прохожу серозную оболочку. – Быстрый решительный надрез. – Иссекаю мышечные волокна… глубже… еще глубже… еще чуточку… Ну вот, видите – слизистая оболочка выпятилась в разрез. Так… так… именно. Вот то, что следует получить.

Я прищурился на тоненькую трубочку, заключавшую причину долгих страданий Тоби.

– И это все?

– Все, малыш. – Он отступил от стола с широкой улыбкой. – Препятствие убрано, и можете заключать пари, что эта фитюлька сразу начнет набирать вес.

– Но это же чудо, Гранвилл! Я вам так благодарен…

– Чепуха, Джим, одно сплошное удовольствие. А следующую-то теперь и сами сделаете, а? – Он хохотнул, схватил иглу и с невероятной быстротой сшил брюшные мышцы и кожу.

Несколько минут спустя он был уже в приемной и натягивал пиджак, а потом, набивая трубку, обернулся ко мне:

– У меня есть план, как провести конец утра…

Я отпрянул от него и выставил между нами дрожащую ладонь:

– Э… ну… очень любезно с вашей стороны, Гранвилл, но, право же, я… мне просто необходимо поскорее вернуться… работы невпроворот, знаете ли… я не могу надолго бросать Зигфрида одного… вызовы накапливаются… – Я умолк, почувствовав, что начинаю заикаться.

На лице моего коллеги появилось скорбно-обиженное выражение.

– Я же, дружище, всего только хотел пригласить вас перекусить с нами. Зоя вас ждет.

– Ах так! Вы очень добры. Так, значит, мы… мы никуда заезжать не будем?

– Заезжать? – Он надул щеки и развел руками. – Конечно нет. Мне только нужно будет заглянуть по дороге в мою вторую приемную.

– Вторую приемную? Я и не знал.

– Да-да, в двух шагах от моего дома. – Он обнял меня за плечи. – Так поехали, а?

Когда я откинулся на роскошном сиденье «бентли», то радостно подумал, что наконец-то встречусь с Зоей Беннет в своем нормальном состоянии. На этот раз она убедится, что я не горький пропойца. Ближайшие два часа предстали передо мной в самом розовом свете: вкусная еда, и я блистаю остроумием и безупречными манерами, а потом с волшебно исцеленным Тоби – домой в Дарроуби.

Я улыбнулся, представив себе личико Нелли, когда скажу ей, что ее собачка будет теперь есть, расти и играть, как полагается щенку. Я все еще улыбался, когда машина затормозила на окраине деревни, где жил Гранвилл. Я бросил ленивый взгляд на низенькое каменное здание, на окна с частым переплетом, на деревянную вывеску, болтающуюся над входом. Она гласила: «Гостиница „Старый дуб“». Я быстро обернулся к своему спутнику:

– Я думал, мы едем в вашу вторую приемную.

Гранвилл одарил меня детски невинной улыбкой.

– Я так называю это местечко. Оно совсем рядом с домом, и я тут много консультирую. – Он потрепал меня по колену. – Заглянем туда выпить капельку для возбуждения аппетита, а?

– Минуточку! – пробормотал я, вцепляясь в сиденье. – Мне никак нельзя сегодня опоздать. Уж лучше я…

Гранвилл поднял ладонь:

– Джим, малыш, мы тут не задержимся. – Он взглянул на часы. – Ровно двадцать минут первого, а я свято обещал Зое, что мы будем дома к часу. Она затеяла жаркое и йоркширский пудинг, и у меня не хватит духа допустить, чтобы ее пудинг перестоял по моей вине. Гарантирую, мы войдем в дом ровно в час, секунда в секунду.

Я заколебался. Ну что может приключиться со мной за полчаса?

Когда мы вошли в трактир, высокий толстяк, привалившийся к стойке, обернулся и с энтузиазмом потряс руку моего коллеги.

– Альберт! – вскричал Гранвилл. – Знакомьтесь: Джим Хэрриот из Дарроуби. Джим, это Альберт Уэнрайт, хозяин «Фургона и лошадей» в Мазерли. И еще он в этом году председатель Ассоциации рестораторов, имеющих право торговать спиртным, верно, Альберт?

Перейти на страницу:

Все книги серии Записки ветеринара (полный перевод)

О всех созданиях – больших и малых
О всех созданиях – больших и малых

С багажом свежих знаний и дипломом ветеринара молодой Джеймс Хэрриот прибывает в Дарроуби, небольшой городок, затерянный среди холмов Йоркшира. Нет, в учебниках ни слова не говорилось о реалиях английской глубинки, обычаях местных фермеров и подлинной работе ветеринарного врача, о которой так мечтал Хэрриот. Но в какие бы нелепые ситуации он ни попадал, с какими бы трудностями ни сталкивался, его всегда выручали истинно английское чувство юмора и бесконечная любовь к животным.К своим приключениям в качестве начинающего ветеринара Альфред Уайт (подлинное имя Джеймса Хэрриота) вернулся спустя несколько десятилетий (он начал писать в возрасте 50 лет). Сборник его забавных и трогательных рассказов «О всех созданиях – больших и малых» вышел в 1972 году и имел огромный успех. За этой книгой последовали и другие. Сегодня имя Хэрриота известно во всем мире, его произведения пользуются популярностью у читателей разных поколений и переведены на десятки языков.На русском языке книга впервые была опубликована в 1985 году в сокращенном виде, с пропуском отдельных фрагментов и глав. В настоящем издании представлен полный перевод с восстановленными купюрами.

Джеймс Хэрриот

Классическая проза ХX века
О всех созданиях – прекрасных и разумных
О всех созданиях – прекрасных и разумных

Смешные и трогательные рассказы о животных английского писателя и ветеринара Джеймса Хэрриота переведены на десятки языков. Его добродушный юмор, меткая наблюдательность и блестящий дар рассказчика вот уже несколько десятилетий завоевывают все новых читателей, не переставая удивлять, насколько истории из практики «коровьего лекаря» могут быть интересными. А насколько будни сельского ветеринара далеки от рутины, не приходится и говорить! Попробуйте, например, образумить рассвирепевшего бычка, или сдвинуть с места заупрямившуюся свинью, или превратить в операционную стойло, не забывая при этом об острых зубах и копытах своих четвероногих пациентов. В настоящем издании представлена книга Хэрриота «О всех созданиях – прекрасных и разумных» (1974), в которой, как и в сборнике «О всех созданиях – больших и малых», автор вновь обращается к первым годам своей ветеринарной практики в Дарроуби, вымышленном городке среди йоркширских холмов, за которым проступают черты Тирска, где ныне находится всемирно известный музей Джеймса Хэрриота.

Джеймс Хэрриот

Классическая проза ХX века
О всех созданиях – мудрых и удивительных
О всех созданиях – мудрых и удивительных

В издании представлен третий сборник английского писателя и ветеринара Джеймса Хэрриота, имя которого сегодня известно читателям во всем мире, а его произведения переведены на десятки языков. В этой книге автор вновь обращается к смешным и бесконечно трогательным историям о своих четвероногих пациентах – мудрых и удивительных – и вспоминает о первых годах своей ветеринарной практики в Дарроуби, за которым проступают черты Тирска, где ныне находится всемирно известный музей Джеймса Хэрриота. В книгу вошли также рассказы о том, как после недолгой семейной жизни молодой ветеринар оказался в роли новоиспеченного летчика Королевских Военно-воздушных сил Великобритании и совершил свои первые самостоятельные полеты.На русском языке книга впервые была опубликована в 1985 году (в составе сборника «О всех созданиях – больших и малых»), с пропуском отдельных фрагментов и целых глав. В настоящем издании публикуется полный перевод с восстановленными купюрами.

Джеймс Хэрриот

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика

Похожие книги

Дар
Дар

«Дар» (1938) – последний завершенный русский роман Владимира Набокова и один из самых значительных и многоплановых романов XX века. Создававшийся дольше и труднее всех прочих его русских книг, он вобрал в себя необыкновенно богатый и разнородный материал, удержанный в гармоничном равновесии благодаря искусной композиции целого. «Дар» посвящен нескольким годам жизни молодого эмигранта Федора Годунова-Чердынцева – периоду становления его писательского дара, – но в пространстве и времени он далеко выходит за пределы Берлина 1920‑х годов, в котором разворачивается его действие.В нем наиболее полно и свободно изложены взгляды Набокова на искусство и общество, на истинное и ложное в русской культуре и общественной мысли, на причины упадка России и на то лучшее, что остается в ней неизменным.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Искупление
Искупление

Фридрих Горенштейн – писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, – оказался явно недооцененным мастером русской прозы. Он эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». Горенштейн давал читать свои произведения узкому кругу друзей, среди которых были Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов. Все они были убеждены в гениальности Горенштейна, о чем писал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Главный интерес Горенштейна – судьба России, русская ментальность, истоки возникновения Российской империи. На этом эпическом фоне важной для писателя была и судьба российского еврейства – «тема России и еврейства в аспекте их взаимного и трагически неосуществимого, в условиях тоталитарного общества, тяготения» (И. В. Кондаков).Взгляд Горенштейна на природу человека во многом определила его внутренняя полемика с Достоевским. Как отметил писатель однажды в интервью, «в основе человека, несмотря на Божий замысел, лежит сатанинство, дьявольство, и поэтому нужно прикладывать такие большие усилия, чтобы удерживать человека от зла».Чтение прозы Горенштейна также требует усилий – в ней много наболевшего и подчас трагического, близкого «проклятым вопросам» Достоевского. Но этот труд вознаграждается ощущением ни с чем не сравнимым – прикосновением к творчеству Горенштейна как к подлинной сущности бытия...

Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Современная проза
Уроки дыхания
Уроки дыхания

За роман «Уроки дыхания» Энн Тайлер получила Пулитцеровскую премию.Мэгги порывиста и непосредственна, Айра обстоятелен и нетороплив. Мэгги совершает глупости. За Айрой такого греха не водится. Они женаты двадцать восемь лет. Их жизнь обычна, спокойна и… скучна. В один невеселый день они отправляются в автомобильное путешествие – на похороны старого друга. Но внезапно Мэгги слышит по радио, как в прямом эфире ее бывшая невестка объявляет, что снова собирается замуж. И поездка на похороны оборачивается экспедицией по спасению брака сына. Трогательная, ироничная, смешная и горькая хроника одного дня из жизни Мэгги и Айры – это глубокое погружение в самую суть семейных отношений, комедия, скрещенная с высокой драмой. «Уроки дыхания» – негромкий шедевр одной из лучших современных писательниц.

Энн Тайлер

Проза / Классическая проза ХX века / Проза прочее