О заблуждениях и истине

Не бесполнезным почитаю здесь упоминуть, что в сем случае погрешают нынешние Учения, которые приводят все Законы человека к нравственной Науке, и всю свою Религию к деяниям человеколюбия, или к утешению несчастных в вещественном порядке, сиречь, к сей дорбодетели, столь естественной и столь незнатной, на которой современники наши хотят соорудить системы свои, и которая, заключая человека в круге дел, совсем страдательных, бывает токмо покровом невежеству и теряет тогда всю свою цену в глазах мудреца. Добродетель сия без сомнения есть в числе наших обязанностей, и никто не должен ни под каким видом пренебрегать ее; но сии учители не стесняли бы наших должностей в круге деяний временных и чувственных, если бы не уверили себя, что вещи чувственные и человек одного чину и одной природы.

После сего заключения должны мы ожидать второго, которое поможет нам сразить и опровергнуть другое заблуждение Примечателей, относительно к сему же, и которое естественно проистекает из того же источника.

В самом деле, ежели, по их мнению, познание высшего Существа, чтимого ими, равно как и надобности богослужения, не есть врожденное человеку, то происхождение и зачатие установления Религий было бы совсем неизвестно. Весьма трудно было бы узнать, Каким образом, или когда оные выдуманы; ибо в таком случае не было бы для людей иного правила и Закона, как токмо непрестанные превращения Натуры, или побуждения прихотей и воли: следственно, каждая минута могла бы быть эпохою новой Религии, равно как всякую минуту могли бы уничтожаться древнейшие Религии, и опровергаемы быть друг за другом все какие ни есть на земли.

Ежели принять сие предположение, то явствует, что как таковые учреждения были токмо творение слабостей и прибытка, всякий истинный человек не токмо мог бы их презреть, но обязан был бы потреблять все свои силы к истреблению малейших следов их как в себе, так и в своих собратиях.

Но понеже доказано нашими начальными положениями, основанными на естестве человека, Всеобщее основание всех Религий для всех народов, то всяк должен уже удостовериться, что сие чувствование родится вместе с человеком; следственно опровергается тем всякое затруднение, в рассуждении происхождения сей идеи о высшем Существе и о должном Ему служении.

О сродстве мыслящих существ

Согласие и сходство идей о сих двух пунктах, Примечаемое у всех народов, суть естественные плоды сего нетленного семени, врожденного во всех людиях, которое говорило им во все времена, хотя и то неоспоримо, что люди всегда делали из него нелепые и ложные употребления; то же можно сказать и о единообразности Законов, которую надлежало бы им наблюдать в их богослужении; ибо хотя чрез пагубное следствие их Свободы непрестанно удаляются они и никогда почти не узнают Причины физической, высшей, поставленной руководствовать сим богослужением, равно как и всеми прочими их деяниями; но скоро увидим, что никогда они не были лишены способности чувствовать ее и разуметь; понеже как скоро привязаны стали ко времени, сия Причина действительная и разумная, которая существенно надзирает над временем, никогда не могла упустить их из виду, и они бы пользовались сим преимуществом, если бы не сами убегали и оставляли ее.

Если желаем вящее убедить себя об отношениях, находящихся между человеком и сими лучезарными истинами, которых блюстителем его признаем, рассмотрим только свойство мысли, увидим тотчас, что мысль, будучи проста, Единственна и непреложна, не может совместна быть, как токмо единому роду Существ; ибо нет ничего общего у Существ разного естества; увидим, что когда человек имеет в себе сию первоначальную идею о Существе высочайшем и о исполнительнице его изволений Причине действительной и разумной, надлежит и ему быть той же Сущности с сим высочайшим Существом и с Причиною, котроая есть посредница между обоими; увидим, говорю, что мысль всем им обще должна принадлежать, а все Существа, немогущие принимать сообщения сей мысли, ниже подать малейший оный знак, непременно должны быть исключены из чину сих Существ, о которых теперь говорим.

Таким образом человек мог бы снискать познание о себе самом, когда бы научился отличать себя от всех Существ страдательных и телесных, окружающих его. Ибо как бы он ни силися вразумить их во уставы правосудия, в познание высочайшего Существа и в прочие вещи принадлежащие мысли его, не увидел бы ни в одном из сих Существ телесных и чувственных никакого знака, Никакого доказательства, что оно понимает его. Все, что может он ожидать, да и то не от всякого животного, что заставит понять и исполнить деяния своей воли, не могши однако вразумить его в причину оных; да и к сему сообщению, чтоб учинить его совершенным, потребно человеку вспомнить природный их язык, коего знание он утратил; ибо поддельные средства, которыми ныне дополняет сей недостаток, суть токмо доказательства его бессилия и того, что великость не состоит в хитрости, но в силе и власти.