Шли дни и недели. Павлов терпеливо переносил все медицинские процедуры и скучные психологические тесты, понимая, что это необходимо для его полной гражданской реабилитации. Он ходил в общую столовую и мог покупать продукты и прохладительные напитки в местном продовольственном магазине. Для восстановления спортивной формы он приступил к тренировкам по программе общефизической подготовки воина-гоплита, которая включала бег по пересеченной местности, отжимание, подъем-переворот на турнике, поднятие тяжестей и метание копья. Больница имени В.И. Яковенко, более известная как «Белые Столбы», первоначально располагалась на территории старинной помещичьей усадьбы, но потом переехала в новые корпуса, и усадьба оказалась в запустении. Здесь, в еще не вырубленном парке, на свежем воздухе и в полном одиночестве, Павлов проводил большую часть свободного времени, занимаясь спортом и созерцанием природы. Медсестры Алена продолжала баловать его своим вниманием, хотя от нее этого уже не требовалось. В выходные дни его регулярно навещали старший брат Сергей с супругой, двоюродная сестра Людмила с мужем и дочерью, и, конечно, друг детства и юности Николай Гаврилович Терехов, общение с которым на Павлова действовало особенно благотворно. Он уже знал о том, Лариса Николаевна Селезнева вышла замуж за его племянника Мишку, и испытывал противоречивые чувства: жгучей ревности, обиды и жертвенного альтруизма. Доктор Цибиков продолжал ненавязчиво гнуть свою линию насчет атипичной амнезии, объясняя этим провал в его памяти протяженностью в двенадцать земных лет. Его «виртуальные» сны и переживания их также интересовали, но лишь постольку, поскольку соответствовали общей клинической картине довольно редкого, по их словам, психического заболевания. Чтобы закрепить в памяти наиболее яркие воспоминания о пережитом, Павлов выпросил у доктора Ситникова пишущую машинку «Эрика» и по вечерам стал печатать на ней рассказы о своих героических приключениях, стараясь описывать их, глядя на себя, как бы со стороны. Одну из этих историй доктор Ситников незаметно у Павлова изъял и показал отцу. Тот, прочитав текст, лишь пожал плечами и, улыбнувшись, произнес: «Так проходит мирская слава…» В середине июля 1990 г. Павлов в сопровождении доктора Ситникова побывал в Главлите. К тому времени он уже имел на руках новенький паспорт со штампом прописки в родительской квартире (в доме на улице Теплый Стан). Для того, чтобы после смерти родителя квартира осталась за наследниками, брату Сергею пришлось даже в ней прописаться, хотя жить в ней он не собирался. За 12 лет, прошедших со времени отбытия Павлова в злосчастную командировку в Новосибирск, в его родном ведомстве (Главлите) очень многое изменилось. Бывший шеф Валентин Георгиевич Афанасьев уже давно вышел на пенсию, жил в подмосковной даче в Переделкино, выращивал розы и писал мемуары. Из коллег, с которыми он когда-то вместе работал, остались считанные единицы. Сам Главлит доживал последние дни. В условиях перестройки и демократизации общества институт цензуры подлежал ликвидации по причине ненадобности. Начальник отдела кадров ознакомил Павлова с двумя приказами, составленными за одним числом.
В соответствии с первым приказом он восстанавливался на работе в прежней должности, а в соответствии со вторым приказом — увольнялся, в связи сокращением штатов. Ему даже выплатили небольшую компенсацию в размере 200 рублей и пожелали успехов в дальнейшем трудоустройстве. Проведя с молчаливого согласия доктора медицинских наук N изящную операцию «по в превращению Савла Павла», то есть одного брата-близнеца в другого, Цибиков сильно рисковал нарваться на неприятности. На его стороне был установленный факт генетического родства гр. Д.В. Павлова и гр. С.В. Павлова. Результаты генетической экспертизы подтвердили, что Сергей Васильевич Павлов, проживающий в подмосковных Химках, кровным родственником Дмитрия Васильевича Павлова не является. К тому же настоящий Павлов поступил в Институт судебно-медицинской экспертизы имени Сербского без каких-либо документов, кроме истории болезни, заведенной на него в больнице № 5.