О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Когда поезд пройдет через специальное депо, где у него сменят колёса, он въедет на Варшавскую сторону брестского вокзала. С этого момента мы официально окажемся на польской территории. Здесь таможенники могут прийти повторно — предупредил доктор Ситников, и Павлов на мгновение испытал какое-то неприятное предчувствие. Дежурный объявил отправление. Затем из репродукторов, громко и хрипло, полилась музыка, и поезд тронулся. Как и следовало ожидать, на перроне Белорусского вокзала исполнялся ля минор № 13, известный дорогому читателю, как полонез «Прощание с Родиной». Сей музыкальный шедевр был написан в 1794 г. революционером-республиканцем Михаилом Клеофасом Огинским незадолго до того, как он вынужден был драпать на Запад на всех перекладных, не надеясь вернуться в Польшу (Полонию) никогда. Он, видите ли, принимал участие в антироссийском национально-освободительном восстании под руководством Тадеуша Костюшко, которое, как и бунт декабристов в России в 1825 году, закончилось для его зачинателей весьма и даже очень плачевно. Павлов и доктор Ситников ехали в спальном вагоне. Купе было на троих, но к ним так никто и не подсел. Поезд показался Павлову крайне необычным — и купе проводника с другой стороны, и туалеты в тамбуре. Но необычнее всего было само купе: с одной стороны его было две обычные полки, а с другой — вешалки, полки, лестница (чтоб лезть наверх), и столик, который при желании можно было поднять и превратить в раковину с водой, а над столиком — шкафчик с зеркалом.

Доктор Ситников объяснил ему, как в это же пространство вмещаются три полки: средняя полка прислонена к стене и образует вместе с нижней полкой диван с высокой спинкой. Когда купе занимают три человека, эту полку поднимают, но тогда на нижней полке можно только лежать. В купе имелось кнопочное управление светом и кондиционером, и даже кнопка вызова проводника. Кондиционер совершенно не работал, а окна из-за их особой конструкции не открывались, поэтому им пришлось, как и многим другим пассажирам, путешествовать с полуоткрытой дверью. Верхняя полка, вопреки правилу, была не заправлена, и доктор Ситников, вызвав проводника, сделал ему строгое замечание.

Проводник, засопев от злости, отправился за недостающим комплектом постельного белья. Через пять минут он вернулся и зачем-то попросил продиктовать ему номера их загранпаспортов, которые затем с умным видом записал в блокнот. Посмеявшись над идиотом проводником, они переоделись в спортивные костюмы. Доктор Ситников заправил верхнюю полку и изъявил желание немного поспать, хотя бы пару часов, так как накануне у него было ночное дежурство. Почитав свежую прессу, Павлов вышел в проход вагона и встал напротив окна, рассматривая проплывающие мимо унылые среднерусские пейзажи. Из соседнего купе доносились веселые и жизнерадостные голоса. Там собрались пять или шесть знакомых пассажиров, решивших отметить начало их заграничного вояжа. Пассажиры, чей непринужденный разговор привлек внимание Павлова, горячо обсуждали разницу цен на товары ширпотреба в Москве и Варшаве и динамику обменного курса польского злотого по отношению к немецкой марке и американскому доллару. Они везли с собой на продажу такие ходовые товары, как банки с растворимым кофе, пачки с чаем «Три слона», водку, баночки с дальневосточной красной икрой, медицинские градусники, приборы для измерения давления (барометры и тонометры) и лекарства. Назад в Москву они планировали вернуться с дефицитной электронной техникой и свободно-конвертируемой валютой. Внезапно его позитивное настроение было бесцеремонно разрушено внешним воздействием:

— Эй, парень, ты чего здесь торчишь? Подслушиваешь? Павлов обернулся и увидел стоящего в проеме открытой двери соседнего купе высокого бородатого мужчину в шортах и спортивной майке с горизонтальной надписью «Goodbye to all that».

— Очень мне надо! — обиженно сказал Павлов и отправился на свое место. Бородатый мужчина последовал за ним и не дал закрыть за собой дверь.

— Вдвоем едите? — поинтересовался бородач, заглянув в купе и увидев спящего на верхней полке доктора Ситникова.

— Да, вдвоем — подтвердил Павлов, не ожидая подвоха.

— У вас просторно, а у меня купе забито вещами до потолка, не повернуться. Может, возьмете на ответственное хранение парочку баулов? Я заплачу — предложил бородач с потрясающей наглостью и бесцеремонностью.

— Пошел вон! Вдруг ты наркоту везешь или какую-нибудь контрабанду. А нам за тебя потом отдуваться?! — возмутился проснувшийся и мигом оценивший ситуацию доктор Ситников.

— Я — Ермак! Меня весь варшавский рынок знает, и, между прочим, уважает за то, что я своих братанов местным жуликам в обиду не даю и с польской полицией умею разбираться — грозно представился бородач.

— По мне, хоть ты Стенька Разин, а свое купе в качестве грузового отсека я использовать тебе не дам! — твердо заявил доктор Ситников.

— В первый раз челноком, что ли едешь? — высказал предположение бородатый мужчина, намекая на то, что кое-кому не мешало бы знать, с кем вскоре, возможно, придется иметь дело.