О женщинах

Промышленная революция обеспечила материальную базу для переосмысления рабства; после изобретения машин, более продуктивных и эффективных, чем бесплатный труд, стало логичным освободить людей от юридического принуждения к работе. Теперь же «экологический перелом» (увеличенная продолжительность жизни, плюс демографический взрыв, плюс истощение природных ресурсов) сделал не только возможным, но абсолютно необходимым избавление женщин от всех биологических обязанностей, кроме самых минимальных. Когда репродуктивный стандарт для женщин сократится до двух, одной или нуля беременностей (учитывая, что сейчас, впервые за всю историю, почти все дети доживают до взрослого возраста), вся якобы рациональная подоплека для репрессивного определения женщин как услужливых, домашних, воспитывающих детей существ схлопывается. Как промышленная революция заставила людей переосмыслить «естественность» рабства, так новая экологическая эра, в которую планета вошла в середине ХХ века, позволяет людям иначе взглянуть на до сих пор саморазумеющуюся «феминность» женщин. «Феминность» женщин и «маскулинность» мужчин — нравственно несостоятельные и исторически устаревшие концепции. Освобождение женщин мне видится такой же исторической необходимостью, как отмена рабства, — и, как отмена рабства, оно кажется безнадежной затеей ровно до тех пор, пока не восторжествует; а в своих психологических и исторических последствиях оно, может, даже более значительно, чем отмена рабства.

Однако каким бы анахроничным ни было угнетение женщин, его не победить без тяжелой борьбы, борьбы, воистину заслуживающей эпитета «революционная». Эта революция должна быть одновременно радикальной и консервативной. Консервативной в том смысле, что она потребует отказа от идеологии бесконечного роста (постоянного увеличения производительности труда и потребления; необузданной каннибализации окружающей среды) — идеологии, которую с равным энтузиазмом разделяют и страны, называющие себя капиталистическими, и те, что стремятся к коммунизму. Радикальной она будет в том смысле, что пошатнет и перекроит в корне авторитарные нравственные привычки, свойственные как капиталистическим, так и коммунистическим странам. Освобождение женщин — самая радикальная часть этого нового революционного процесса.

В противовес общепринятому современному представлению о революции, мое мнение таково: то, что раньше называли «женским вопросом», не только существует, но существует независимо от общей повестки политических радикалов. Маркс, Энгельс, Троцкий, Люксембург и Грамши считали угнетение женщин не отдельной проблемой, но частью классовой борьбы, которая решится с наступлением социализма. Я с этим не согласна. На деле ни одно правительство, которое стремится следовать заветам Маркса, не изменило положение женщин. Напротив, все коммунистические страны удовлетворились чисто либеральными нововведениями — вроде упрощенного доступа к образованию, работе и разводам, — но сохранили подавляющую монополию политической власти у мужчин и никак не изменили динамику угнетения, свойственную приватным отношениям полов. Однако эта явная неспособность стран, где к власти пришли левореволюционные правительства, «радикально» изменить жизнь женщин не удивительна. Ни в одном из назидательных заявлений главных теоретиков революции пролетариата о равноправии женщин не была действительно охвачена сложная суть проблемы. Марксисты не смогли оценить реальные масштабы сексизма, так же как не смогли, стремясь победить империализм, понять, насколько глубоко коренится расизм.

Теперь к вашим вопросам.

1. Что для вас значит идея освобождения женщин?

Сейчас часто говорят, что освобождение женщин невозможно без освобождения мужчин. Это клише имеет смысл, до определенной степени. У мужчин и женщин одна общая конечная цель: достичь истинной автономности, что означает быть частью общества, которое построено не на изоляции и подавлении личности, и не испытывать ущемления от него. Но это клише и опасно — тем, что не подразумевает конкретных стадий в процессе освобождения женщин. Как и многие правдивые клише, оно разоружает мысль и усмиряет ярость. Оно поощряет пассивный и исключительно реформистский взгляд на проблему. (Так, под ловким слоганом «Освобождение женщин равно освобождению мужчин» шведское правительство приняло в высшей степени поверхностный комплекс мер по обеспечению равноправия женщин внутри системы развитого либерального капитализма.)

Вне всякого сомнения, каждый человек в этом несовершенном мире нуждается в освобождении — как рабы, так и господа, как угнетенные, так и угнетатели. Но формирование справедливого общества — и борьба за него — не могут иметь единого, универсального сценария. Освобождение тайского крестьянина — не то же самое, что освобождение белого заводского рабочего в Детройте. Угнетение женщин в корне обусловлено иными факторами, нежели угнетение мужчин.