Читаем О жизни, любви, грусти и людях полностью

О жизни, любви, грусти и людях

Дмитрий Юрьевич Омельченко

“Необходимо жить счастливым. Когда иссякло, ищи, ошибся в чем”, — Л. Н. Толстого панорама.

Фантазии полёта в чём стремит, не умолкая, скрипка,

Очаровательна звонка, многоголосо ворожит: чтоб нейтрино току не помехой стал — а вяще

Конструктивный мыслей образ воспреобладал — скрип колеса

Стального, Иксиона[19], — предрассудков, — вывел — защит рациональных, стилей поведения, ледащих.

Квинтессенция человеческому пути в Земли, обители, будущим оному, — истого,

Полчасти позади где, — Ничто же, в новом: ковчег к переселению. Макрокосма, вечен человек! Ум чистый, хладнокровный.

Эволюция методы информации движения, организации во неистовом

Потоке сём нейтрино человечьего пути, — есть бесконечность, пусть даже ограничен длительностью жизни рост духовный.

Двух рек на брегах, лесом кутан, заливных лугов посредь, дом, заводью

Согрет, — скроен ладно, в нём дыхание лиственниц, гул птиц и насекомых роем,

Мраморов тепло. Жизнеобновленья, яблок аромат лебедью

В любви купает. В тихих рощах почки, травы зеленеют. В рёвом, визгом, воем

Нежным соловьиным перетрелем в раж отжатом рокоте весны

Вам, велики и добры, мегамира дочери, сыны, честны, приветны,

Смелою сей слова жизни песнью, миллионолетий истины

Мудрость, покой обресть стремит, багровой кровью жилы горячит, заветны,

Грусть пустынь, загадку нови, выси горных круч свободу, звёзд страсть, космос океанов,

Необъятны, торжественным величием открытий и свершений, маяком зарит, пульсара вздоха дрожью

Слов оторопи в рифм пламень, воплощая, слёз восторга негой, грёз идей барханов,

Огнём любви матерь Земля живит, в нейтрино ток даруя: «Помни,» — выдоха, тепложурчащим обережьем,

Пред разлукою, последне. Что увезёшь в миры ты новы, велегласный макрокосма человек? Во спасение, надежду, веру и победу.

Доброту. С прагматичностью, гуманность. Бессмертие, к тебе меня в любви.

Ни огня, ни горя, ни сумы, ни совни — сулици, не будет, ни дворцов, ни строк сих, ни планеты, что навзрыд и преданно брегла, — Андромедою,

Персею. Будешь ты, нейтрино ток, и Новой жизни Свет. Живи же, дух пылающей крови!

Я это я; у меня свой путь. Возьми же Любовь — незримую, ту, что между строк.

Невыразиму, сиречь, нету ровних ей. Взыскующий высот нетленных, признаний откровенных,

Не обессудь же, вежа[20], — единая, пером — бумаге, в мысли, сущего — исток, —

Тончайшая игра. Дыханье жизни. Связующая нить, дарованна тебе во сокровенном:

Стогами пшеницы златой поле на закате, брига парус в дали белоснежный,

Лучистую улыбку отчих глаз,

Матери младенцу во слезе Мадонны. Да заветом — талисманом обережным

На груди, ты в серебре — алмазах,

В круговерти тягомотин, — несть числа же им, — не разменяй. У могилки в восприятии молодом

Помни образы родные. Степь, горы, лед и песок. Песнь травы — я в ней. Путь. Океан. Планету, отчий дом.

2022

Двое

В основе поэтических строк элегии “песня грустного содержания”, как назвал её В. Г. Белинский, имевшая место свершиться в средневековье в датском государстве. Жена короля влюбилась в рыцаря близкого окружения. История о двух любовниках в разных башнях темниц, окнами расположенными в поле видимости, больше так и не встретившихся при жизни. Оба заключённых упокоились через 15 лет в течение двух дней, за сутки до того, как заточивший молодых, тиран почил.

Невыразимости беззвучье. Тиши мрак. Двум одиночествам в оковах по темницам,

На расстояньи выпрастанных рук,

Не видится покой, не грезится свобода и не зрятся недругов да другов лица:

В узнях башен двух днесь стёрты оные. Вдруг,

Образом нетленным лик, коего дороже

Не придумать, не сыскать, в неодолимой тще тепла любимых губ,

Стомившись без году 15 лет, со смертию схожий,

Бойницы заслонил разверстость:

"Объятьям, поцелуям встреч — пагуб

Тьма, неволи. Предпочту о валуны внизу разбиться, — да ног ни

Отрубить, хоть и стёрты цепью обе в кровь.

Твоих грусть видеть, глаз, — тем впредь живу, высчитывая ночи — дни.