О жизни

Закон нашей человеческой жизни заключается в том, что наше животное тело подчиняется разуму, – другими словами, в подчинении нашей плоти нашему духу. И этот закон мы нигде не видим, не можем его видеть, потому что он не совершился еще, но совершается нами в нашей жизни. В исполнении этого закона, в подчинении нашей плоти нашему духу для достижения блага и состоит наша истинная жизнь.

Когда же мы не понимаем этого и принимаем существование нашей плоти за всю нашу жизнь, тогда мы отказываемся от своей истинной жизни, потому что плоть наша подлежит своим законам, не зависящим от нас. Жизнь плотская совершается независимо от нас: мы не можем сделать на голове своей ни одного волоса черным или белым. Жизнь нашей плоти, несмотря на то, что она связана с нашим разумением, происходит независимо от него, как и жизнь всякой плоти. Во власти нашей не то, чтобы сделать себя сильным или слабым, больным или здоровым, а то, чтобы и сильную и слабую, больную или здоровую плоть свою подчинить разуму, т. е. заставить исполнять то, что предписывает разум. Приписывая свойства истинной жизни нашей плоти, мы, как ленивые работники, отказываемся от заданной нам работы, на место истинной жизни подставляем то видимое существование нашей плотской жизни, которое совершается без нашего участия, и потому лишаем себя труда и награды, а потому и блага нашей истинной жизни.

Глава 11.

.

Жизнь человека есть стремление к благу, и благо это достигается борьбой и победой духа над плотью.

Человек не знает и не может знать иной человеческой жизни, кроме разумной духовной жизни.

Животное мы признаем живым только тогда, когда, кроме вещества, из которого состоит его тело, в нем есть еще та сила жизни, которая управляет телом, заставляет его двигаться, питаться, плодиться. Если эта жизненная сила еще не начиналась или уже кончилась, то мы не признаем животное живым, но говорим, что перед нами лежит бездушное вещество.

Точно так же человека можно признавать живым истинной человеческой жизнью только тогда, когда животная жизнь в человеке подчиняется разуму. Это подчинение плотской жизни разуму и есть истинная человеческая жизнь.

Мы не признаем животной жизни там, где есть одно только бездушное вещество, – где вещество это не управляется той силой жизни, какая бывает у животных. Точно так же мы не признаем, человеческой жизни ни в других, ни в себе, как скоро нет подчинения плотской жизни разуму, как скоро в человеке действует одна только сила плоти.

Как бы ни были быстры и сильны движения человека в бреду, в сумашествии, в предсмертных судорогах, в пьянстве, в порыве страсти даже, – мы не признаем такого человека живым, не относимся к нему как к живому человеку. Мы признаем только, что человеческая жизнь может в нем проявиться в том случае, если он оправится от своего бреда, сумасшествия, опьянения. Но как бы слаб и неподвижен ни был человек, – если мы видим, что плотская жизнь его подчинена разуму, то в таком человеке мы признаем человеческую жизнь и так и относимся к нему.

Человеческая жизнь проявляется в плоти, но сущность ее зависит не от плота, а от того, насколько плоть подчиняется разуму.

Чем больше плоть подчиняется разуму, тем больше блага достигается человеком. Если в человеке не увеличивается подчинение плоти разуму, то, значит, человеческая духовная жизнь его останавливается. Если же подчинение плоти разуму увеличивается в человеке, то, значит, жизнь такого человека возвышается и усиливается. Она всё больше переходит из области плотской в высшую область духовной жизни.

Плотское существование имеет начало и конец: оно зависит от места и времени. Духовное же не знает ни начала ни конца. Это – сама сила жизни, которая поднимает нас в высоту. У этой силы нет границ, и она не зависит ни от места ни от времени.

Человеку представляется, что жизнь его останавливается и раздваивается. Но на самом деле это не так. Задержек и колебаний истинной жизни нет и не может быть: они только кажутся при ложном взгляде на жизнь. Бывает же это вот от чего.