О зиме и лете (СИ)

— А почему нет, Ромка? Я нормальный мужчина. Я уже семью хочу, детей. Не хочу я больше время тратить на всех этих моделей, светских львиц. Они же все одинаково хороши и пламенны, как одноразовые зажигалки. Надоело. Понимаешь? А Кира, она мне не подходила. Она изводила меня своей ревностью и публичными истериками. Я покоя хочу. — Андрей выглядел совершенно спокойным и говорил очень убедительно, но Роман всё-таки не переставал мерить его недоверчивым взглядом, щуря глаза.

— Ты мне скажи, как Пушкарёва смогла тебе запудрить так мозги, что в тебе целая революция за эти три месяца произошла?

— Просто я впервые в жизни что-то почувствовал. Почувствовал к Кате. Что-то такое, что открыло мне глаза на многие вещи. Я изменил свой взгляд на жизнь, Ром и это прекрасно.

— Допустим. Я, пожалуй, воздержусь от комментариев. Ты мне лучше скажи, ты готов к завтрашней поездке в Киев?

— Готов. Все выходные просматривал всю доступную информацию об их бизнесе. Неплохо подготовился. Поеду на пару дней. Думаю, что вернусь с выгодным контрактом. — Андрей улыбнулся краешком губ.

Но через пару дней Жданов не вернулся и через неделю тоже. В компании всё было спокойно. Новая коллекция была представлена и теперь основная работа лежала на отделе продаж, с чем Кира прекрасно справлялась. Руководство компанией взял на этот период Малиновский, как и положено вице-президенту. Контракт в Киеве был подписан ещё неделю назад, но никто точно не знал причину долгой задержки Андрея в Украине.

***

С той пятницы Катя больше не встречалась с Полянским. Ей совершенно не хотелось видеть его и говорить с ним. К этому человеку появилось необъяснимое внутреннее отторжение.

Да, когда-то она питала к нему тёплые чувства притяжения, даже, возможно, чувство зарождающейся влюблённости, но теперь она не испытывала к нему ничего кроме раздражения.

Герман всегда был к ней добр и внимателен, но в то же время, она не понимала, зачем он каждый раз пытался косвенно надавить на её больные места. Не понимала, зачем всё время говорил про женщин Жданова и его многочисленные недостатки. Их Катя прекрасно видела сама, только вот любить Андрея от этого меньше не стала.

В воскресенье утром Ждановы вернулись в Лондон, а вечером Павел пригласил Катерину к ним, и в его личном кабинете между ними состоялся серьёзный разговор.

Пушкарёва сидела, опустив взгляд, и нервно мяла ткань юбки. Она всегда так делала, когда была взволнованна, а в тот момент она была совершенно выбита из колеи словами Павла Олеговича. В ее голове не укладывалось, что Жданов всё это время был в курсе их с Андреем махинаций. Стало очень стыдно. Хотелось зажмурить глаза и провалиться сквозь землю.

Девушка попыталась оправдаться, но Павел её остановил, сказав, что получил все разъяснения от Андрея и что ему всё предельно ясно. Выглядел он вполне спокойно и настроен был оптимистично. Договорившись о продолжении прежних залоговых отношений между Zimaletto и «Никамода», они продолжили беседу уже в гостиной.

За вечерним чаем Марго рассказывала о прошедшем показе, восхищаясь новой коллекцией Милко с элементами ориентальной экзотики. В какой-то момент разговор зашёл о Кире, и Марго изменилась в лице. С возмущением в голосе она поведала о новом романе Воропаевой и о тотальном равнодушии Андрея к этой истории.

Кате сразу вспомнились слова Германа о том, что у Жданова другая женщина. Это вполне объясняло его спокойствие. Пушкарёва в очередной раз поняла, что женсовет трактует информацию так, как им хотелось бы, а не так, как есть на самом деле. Девушка теперь понимала, что не страдал Андрей ни по какой Кире, а просто встретил другую женщину, которая его зацепила, он влюбился и забыл о бывшей невесте, да и о ней, Кате, тоже забыл.

Вернувшись к себе Катерина долго не могла прийти в себя от разговора с Павлом Олеговичем. Ее очень согревал тот факт, что инициатива признания исходила от Андрея. Она испытала чувство гордости за дорогого человека. Катя восхищалась его поступком, зная, как он пытался этого избежать, чего это ему стоило. Он фактически переступил через себя, через свое эго, через свой страх разочаровать отца. И если Андрей решился на этот шаг, можно было предположить, что он, действительно, очень изменился, повзрослел и многое понял. Только вот что его изменило или кто… Но как бы там ни было, Катя желала Андрею счастья.

***

Этим утром Тропинкина, не нарушая традиций, опоздала на работу. Впопыхах сбрасывая пальто и кепку, наскоро расчесывая волосы одной рукой, другой рукой она уже отвечала на звонки, записывала что-то на стикерах, отмечала в ежедневнике. Услышав над ухом знакомый голос, приветствующий её, Маша не сразу сообразила, что принадлежит он их любимому президенту Андрею Палычу, которого уже две с половиной недели не видели в родных стенах.

— Андрей Палыч! Андрей Палыч! Вы приехали! — затараторила Тропинкина.- А Света даже не знала на какое число вам билеты бронировать.

— Ничего, Маша. Я сам разобрался. Спасибо.