«О» - значит омут

Он спросил, как долго я работаю частным детективом. Такой вопрос мне иногда задают на коктейльных вечеринках (в тех редких случаях, когда меня туда приглашают). Пустая трепотня, которая меня не очень занимает.

Я представила краткое изложение своей профессиональной деятельности. Пропустила два бесславных семестра в местном колледже и начала с окончания полицейской академии.

Я два года проработала в отделении полиции Санта-Терезы, пока не поняла, как плохо подхожу для жизни в форме. Быстро упомянула о стажировке в местном детективном агенстве, возглавляемом Беном Бирдом и Морли Шайном, которые подготовили меня для получения лицензии. За годы у меня были свои взлеты и падения, но я избавила его от деталей, потому что он спрашивал просто для поддержания разговора.

— А как насчет вас? Вы — уроженец Калифорнии?

— Да, мэм. Я вырос в Хортон Рэвин. Моя семья жила на Виа Инес, пока я не уехал учиться в колледже. Я жил и в других местах, но теперь вернулся.

— Ваша семья до сих пор здесь?

Его колебание было едва заметным сигналом, который говорил о внутренней цензуре.

— Мои родители умерли. У меня есть два старших брата, оба женаты, у каждого по двое детей, и старшая сестра, она в разводе. У нас не очень хорошие отношения. Уже давно.

Я пропустила информацию без комментариев, будучи знакома с семейными размолвками лучше, чем хотела бы признать.

— Откуда вы знаете Чини Филлипса?

— Я не был с ним знаком. Я пришел в отделение полиции и сказал, что хочу поговорить с детективом. Он оказался свободен. Когда я рассказал ему о моей ситуации, он сказал, что вы сможете помочь.

— Ну, будем надеяться. Чини хороший парень. Я давно его знаю.

Я замолчала и дала тишине повиснуть, очень хорошая стратегия, чтобы заставить собеседника заговорить.

Саттон потрогал узел своего галстука.

— Я знаю, что вы заняты, поэтому перейду к делу. Надеюсь, вы не прогоните меня. История может показаться странной.

— Странные истории — самые лучшие, так что давайте.

Рассказывая, он смотрел в пол, иногда поднимая глаза, чтобы убедиться, что я слежу за рассказом.

— Не знаю, видели ли вы, но пару недель назад в газете была статья о знаменитых похищениях детей. Марион Паркер, двенадцатилетняя девочка, которую похитили в 1927 году, младенец Линдбергов в 1932, еще один ребенок, по имени Итон Пэтс. Обычно я не читаю такие вещи, но мое внимание привлек случай здесь, в городе…

— Вы говорите о Мэри Клэр Фицжу в 1967.

— Вы помните ее?

— Конечно. Я только что закончила школу. Четырехлетнюю девочку похитили из дома родителей в Хортон Рэвин. Родители согласились заплатить выкуп, но деньги никто не забрал и девочку никто никогда больше не видел.

— Точно. Дело в том, что, когда я увидел имя Мэри Клэр Фицжу, я вдруг вспомнил кое-что, о чем не вспоминал годами.

Он сложил ладони вместе и зажал между коленями.

— Когда я был ребенком, я играл в лесу и увидел двух парней, которые копали яму. Помню, что видел сверток на земле, в нескольких метрах. В тот момент я не понял, на что смотрю, но теперь я думаю, что это было тело Мэри Клэр, и они его закапывали.

— Вы видели, что это был ребенок?

Он помотал головой.

— Она была завернута в одеяло, так что я не мог видеть ее лицо или что-то другое.

Я посмотрела на него с интересом.

— Что заставляет вас думать, что это была Мэри Клэр? Это большая натяжка.

— Потому что я проверил старые газеты, и даты сходятся.

— Какие даты?

— Ой, извините. Я должен был рассказать об этом раньше. Ее похитили 19 июля, в среду.

Я их видел в пятницу, 21 июля, 1967. Это был мой день рождения, мне исполнилось шесть.

Так у меня возникла ассоциация. Я подумал, что тогда она уже была мертва, и они избавлялись от тела.

— И где это было?

— В Хоротон Рэвин. Я не помню точного места. У моей мамы в тот день были дела, так что она оставила меня в доме у другого мальчика. Не помню, как его звали. Думаю, его мама согласилась за мной присмотреть. Вышло так, что этот мальчик проснулся с температурой и болью в горле. Тогда многие болели ветрянкой, и его мама, на всякий случай, не хотела, чтобы мы общались. Он остался в своей комнате наверху, а я слонялся внизу. Мне стало скучно, и я попросил разрешения выйти погулять. Она разрешила мне выйти, но не уходить с участка. Помню, я нашел дерево, ветки которого свешивались до земли. Получилась маленькая комната, и я играл там, представляя, что я бандит в своем убежище. Посмотрел сквозь листья, увидел двух парней с лопатами и пошел за ними.

— Какое было время дня?

— Должно было быть позднее утро, потому что, когда я вернулся, мама мальчика накормила меня ланчем — сэндвич с листовым салатом и помидорами, без бекона и с дешевым майонезом. У нас в семье не ели такой майонез. Мама не держала его в доме. Она говорила, что он отвратителен, по сравнению с настоящим домашним майонезом.

— Ваша мама готовила майонез?

— Повариха готовила.

— А.

— В любом случае, мама говорила, что привередничать некрасиво, так что я съел, сколько смог, а остальное оставил в тарелке. Мама мальчика даже не обрезала корочки с хлеба.

— Это ужасно. Удивительно, как вы все хорошо запомнили.