"О" - значит опустошенный

- О, теперь я понимаю. Вы думаете, что я вызвала Мэйми и вашу маму, чтобы на вас наябедничать.

- Не о чем ябедничать. Я разговаривал со знакомой.

- Моя ошибка. Это выглядело так, будто вы флиртуете с этой рыжей очаровашкой. Подруга Анны, да? Я не запомнила ее имя.

- Это не ваше дело.

- Не бойтесь, добрый сэр. Мои уста запечатаны. Теперь, если вы отойдете от моей машины, я хотела бы в нее сесть.

По какой-то причине это вывело его из себя. Он поднялся на цыпочки, наклонился в мою сторону, тыча пальцем мне в лицо. Тот факт, что он не повысил голоса, делал его подспудный гнев более зловещим, чем последовавшая угроза.

- Ты хочешь неприятностей? Я тебе устрою неприятности, и не думай, что не смогу.

- Что же именно?

- Я тебя засужу. Мы с сестрами засудим твою задницу, дошло?

- Дошло. Большое спасибо. Что-нибудь еще?

- Лучше запасись юристами. Вот и все.

- У меня есть адвокат.

- Могу поспорить, что есть. Могу поспорить, что ты наняла его в ту же секунду, как узнала о деньгах, потому что знала, какую яму себе выкопала. Мой папаша был пьяницей, о чем тебе прекрасно известно. Так что, может быть, ты уговорила его лишить нас наследства, чтобы занять наше место.

- Не будем говорить об этом, ладно? Хотите нанять адвоката — нанимайте. Я вам об этом говорила с самого начала.У вас есть копия завещания. У вас есть дата слушаний, и можете делать, что хотите.

Он повернулся, не сказав ни слова, обошел свою машину, сел за руль и захлопнул дверцу.

Машина завелась со второй попытки, но потом он уехал со свистом.

Анна права. Этот парень действительно был королевой драмы.

Я открыла «мустанг», засунула большую сумку на заднее сиденье, а маленькую положила на переднее. Села за руль и выехала с парковки. Такой была эмоциональная кульминация моего

двадцатичетырехчасового пребывания в Бэйкерсфилде.

В 10.52 я ехала по Калифорния стрит к выезду на шоссе 99. Впереди было еще две задержки, но я еще не знала об этом, так что радовалась возвращению домой. Бэйкерсфилд был неудачей. В основном, я достигла своих целей, но делая это, разворошила осиное гнездо.

Двое из трех детей Дэйса были безнадежны. Я не смогла убедить их, что их отец стал жертвой обстоятельств. То, что он оставил деньги мне, только подогрело их обиду, которую они несли годами. Как иначе это могло обернуться? Конечно, они разозлились. Конечно, они реагировали более-менее одинаково.

В игре были другие элементы. Было бы лицемерием заявить, что я выше каких-то там 595350 долларов. Я никогда в жизни не подходила близко к такой сумме денег, и хотя они не были реально моими, об этом точно следовало подумать.

Я немного пофантазировала насчет того, что будет, если я нарушу условия завещания и разделю наследство между ними тремя. Насколько это может исправить ситуацию? Никак не сможет. Итон и Анна промотают свои доли и будут ждать от Эллен, чтобы она делилась своей, пока и она не иссякнет. Эллен согласится, потому что чувствует себя виноватой перед ними — чувство, которое они воспитали в ней с годами.

Я поиграла идеей отдать часть денег, скажем, сто тысяч, разделенных на три, вместо полумиллиона с гаком. Недостатком этой идеи было то, что если я думаю, что им причитается немного денег, то почему не все? Либо это было правильным, либо неправильным. Действовать против последней воли Дэйса явно было неправильным, несмотря на угрозы Итона или маневры Эвелин. Если оставить деньги в стороне, суть проблемы, с их точки зрения, была в его любви к спиртному и в его отказе бросить пить. В глазах его детей, он умер, предпочтя алкоголь им.

Двигаясь на юг по дороге 99, я даже не выехала за пределы города, когда увидела знак выезда на Панама Лайн. Я видела это название в своих бумагах, когда искала Чокер Лайн, где жили Миллоуны в сороковые годы. Когда я сверилась с картой, адрес оказался слишком далеко от наезженной дороги, в то время мои мысли занимал Итон Дэйс. Теперь я находилась не так далеко от дома, в котором жил мой отец, и вопрос состоял в том, волнует ли меня это настолько, чтобы отложить путь домой?

Не-а, не настолько. Миллоунов давно нет, и возвращение в Санта-Терезу значит для меня больше, чем изучение исторических мест обитания моей семьи. Мне было любопытно, но отклоняться на пять миль от своего пути казалось утомительным, когда мне больше всего хотелось как можно скорее увеличить расстояние между собой и Бэйкерсфилдом.

С другой стороны ( я всегда думаю об этой чертовой «другой стороне»), кто знает, вернусь ли я когда-нибудь сюда? Генри спросит, чему я научилась, и я не осмелюсь сказать ему, что отказалась от исследования. Он не стал бы меня упрекать, но я упрекала бы себя сама, за то, что не воспользовалась возможностью.

Я просигналила о своих намерениях, съехала с шоссе и остановилась у края дороги. Я была раздражена. Почему я не могу вернуться к тому, чтобы быть сиротой, как была всю жизнь?