Об Ахматовой

27-е

Николаша, друг мой! Ради бога не огорчайтесь из-за письма. Я его хранила из зловредства – хотела, чтобы все понимали то, что видела я в Борисе Леонидовиче. Раз пропало, значит, так и надо: не зловредничай! Мелкое и паршивое занятие.

Мне неприятно только ваше огорчение. Плюньте. Не думайте об этом. То ли мы теряли!

Я очень жалею, что не могла зайти к вам в среду – в день отъезда. Но я буквально сдохла от укладки миллиона вещей. Ведь это не отъезд, а переезд – даже твердого знака нет.

Еще, Николаша, ради Бога, пишите. Не забывайте, что я одна и мне трудно. Не могу без писем. Буду воображать чорт знает что. Где вы? Что с вами?

Впрочем, не где вы, а где я.

Псков производит чудное впечатление вместе со стариной и новыми домами. Масса зелени. На \Уг месяца отдельная однокомнатная квартира. Но что будет дальше?

Я скучаю и волнуюсь. Сообщите, как вы работаете с редакторшей1. Не забывайте меня.

Надя

Расклеивала письмо я.

Конверт: «Москва Г-34, ул. Крапоткина, 17, кв. 70. Харджиеву Николаю Ивановичу». Почтовые штемпели: «Псков 28.9.62», «Москва 1.10.62».

Печатается впервые.

1 И.В. Исакович.

28

Н.И. Харджиев – Н.Я. Мандельштам

<Начало октября 1962 г., Москва>

Надежда Яковлевна, пишу абсолютно всерьез.

Пожалуйста, не уговаривайте меня перестать волноваться.

К тому, что меня волнует, Б.Л. не имеет никакого отношения.

Это ваше право считать Б.Л. счастливчиком или быть к нему великодушной.

Но я от вашего великодушия отказываюсь.

Повторяю: у меня не пропало и не могло пропасть ни листочка, ни обрывка, ни запятой.1

Именно поэтому я и взвалил на себя весь чернорабочий труд по изданию.

Если вы этого не понимаете, то я разрешаю вам плюнуть мне в лицо и прекратить со мной знакомство.

Н.Х.

Черновик. Автограф. В самом низу рисунок щекастой женщины – возможно, шарж на Н.Я.

В АГМ ошибочно подложен вместе с черновиком письма Н.Х. к Н.Я. от 24 мая 1967 г.

Печатается впервые.

1 См. предыдущее письмо.

29

Н.Я. Мандельштам – Н.И. Харджиеву

14 октября [1962 г., Псков]