Об Ахматовой

16 ноября

Наташенька! Происходит неслыханная катавасия: Харджиев вербует своих мироносиц, чтобы они облагоразумили меня: он, мол, чист как стеклышко, а я безумная… «Вы же меня знаете…»

На меня наседают со всех сторон, чтобы я щадила здоровье и нервы Харджиева. Тем временем я слегла (сердце и температура от сердца).

Вот что я увидела в материалах (возвращенных) «Второй и третьей воронежской тетради» (т. е. от «гудка» и «щегла» до ваших стихов)1: две твердых бумажки – «Внутри горы» и «Эта область в темноводье»2 – и то и другое черновики, а у вас были беловики с датой Осиной рукой. Обязательно напишите мне в письме о том, что вы мне говорили: про «плохой ватман» и как я писала, а Ося ставил дату. Как вы приходили и брали эти листочки по мере появления стихов.

Харджиев врет напропалую, и Саша верит ему и плачет («Он уничтожил этот листок, потому что нашел лучший, автограф… Неужели вас не удовлетворяет это объяснение? Он скажет, где автограф, когда выйдет книга», – сказал мне Саша… Этого достаточно для профессионального суда. Такое обращение с доверенными ему текстами преступно).

Еще – Харджиев таким образом отводит ваше свидетельство: «Я не отвечаю за то, что дала Штемпель, – Надежда Як. могла с этим чорт знает что сделать – она ведь всё разбазаривала…»

Можете вы вспомнить, не вместе ли мы к нему тогда поехали? Мне помнится, что именно так… Это очень нужно. Я этого дела так не оставлю. Публичного скандала я поднимать не буду – не стоит. Но оставлю в Осином архиве всю эту историю, а кроме того, составлю новую комиссию по наследству (под предлогом, что двое – Ахматова и Эренбург – ушли) и не введу в нее Харджиева. Я не хочу, чтобы он был «авторитетом» по Мандельштаму, запятнав себя такой подлостью.

Дальше. «Наташина книга» не вся – в ней отсутствует весь раздел «Первая воронежская тетрадь» (от Чернозема до гибели летчиков)3. У вас же это было? Вторая и третья тетради есть (от «Гудка» до «Наташи»4).

Ужасно я огорчена, что вас так мало видела. Но, видно, иногда нужно, чтобы вы достались не мне, а Жене. Когда вы «приедете тенью» и мы посидим с вами на кухне?

Целую вас крепко.

Копию вашего письма я пошлю Харджиеву. Целую вас.

Н.М.