Об атеизме в философии Спинозы

А когда защищают философию Спинозы против обвинения в атеизме, то поступают точь-в‑точь так, как и в этом случае. Ведь когда обвиняют это учение в атеизме, то вовсе не хотят этим сказать, будто бы при его изложении не употребляется слово «Бог»: оно, напротив, там беспрерывно попадается. Но, обвиняя Спинозу в атеистической философии, хотят этим сказать, что при ее изложении он не вправе употреблять слово «Бог», ибо у него исчезло то понятие, которое обыкновенно обозначается этим словом. Если же на это возражают, что его философия не атеистическая, что в ней есть понятие, обозначаемое словом «Бог», то, явное дело, употребляют это слово в двух смыслах: с одной стороны, под ним подразумевают то же самое, что и порицатели Спинозы (т. е. понятие Бога, общее для всех религий: понятие личности, действующей по целям), – ведь иначе не было бы опровержения его порицателей, – а с другой – то, что подразумевал под этим словом сам Спиноза (субстанцию, чуждую воли и деятельности по целям). Другими словами, защитники философии Спинозы против обвинения ее в атеизме допускают такую же игру слов, как и те, кто стал бы защищать материализм против обвинения его в отрицании загробного существования, или как те, кто стал бы защищать материализм Бюхнера против обвинения в атеизме, опираясь на то, что Бюхнер, подсмеиваясь над верой в Бога, рекомендовал словом «Бог» называть материю, так как она и вечна, как Бог, и обусловливает собой всю совокупность вещей, как это делает Бог. И если говорят, что нет атеизма в философии Спинозы, то почему же не сказать того же самого и про материализм? В том-то и дело, что мы не имеем логического права употреблять слово «Бог» иначе, как для обозначения того понятия, которое оказывается общим для всех религий. А это понятие столь же мало совпадает с тем, что называл Богом Спиноза, как и с материей, которую рекомендовал называть Богом Бюхнер.

II

И в том, что Спиноза при изложении своей философии не имел логического права употреблять слово «Бог», можно убедиться еще другим путем. Всякий термин, в том числе и термин Бог, должен быть употребляем не иначе, как для выражения какой-нибудь мысли, и притом такой мысли, которая остается не выраженной другими терминами: в противном случае его употребление будет пустословием, употреблением особого слова, не обозначающим никакого особого понятия, т. е. употреблением пустого слова. Посмотрим же теперь, нужно ли для Спинозы слово Бог, выражает ли оно у него какое-нибудь особое понятие, которое без этого термина осталось бы невыраженным.

Как известно, он начинает свою «Этику», представляющую изложение его философии во вполне разработанном виде, с учения о субстанции. Он доказывает сначала, что ни одна субстанция не может производиться другой субстанцией, т. е. что каждая субстанция есть причина самой себя (causa sui); что природе субстанции присуще существование; что каждая субстанция необходимо бесконечна, т. е. состоит из бесконечно многих атрибутов. Все это, по его мнению, вытекает из самого понятия субстанции, сопоставленного со столь очевидными истинами, которые, вследствие их очевидности, должны быть признаны как аксиомы, так что все это, по его мнению, уже логически подразумевается в понятии субстанции и должно быть мыслимо нами всякий раз, как только мы произносим это слово. А после из того, сначала в теореме 11‑й, а потом другим способом еще в теореме 14‑й, он отождествляет субстанцию вообще с тем, что он условился в своих определениях называть Богом[4].

Какую же новую мысль выразил Спиноза тем, что стал в своем изложении называть субстанцию не просто субстанцией, а Богом, и таким путем стал утверждать о Боге все то, что ему следовало бы говорить о мировой субстанции? Конечно, если бы он под словом «Бог» подразумевал то самое, что, как мы сейчас видели, обязан подразумевать всякий философ, т. е. понятие, общее всем религиям, то, называя субстанцию Богом, он высказал бы о ней нечто новое, не подразумевающееся в понятии субстанции; ибо словом «Бог» в религиозной жизни обозначается не только то, что уже подразумевается в понятии субстанции, но еще нечто такое, чем субстанция может и не быть. Но Спиноза, называя субстанцию Богом, под термином «Бог» условливается подразумевать ничто иное, как только бесконечную субстанцию: «Под Богом, – говорит он сам в 6‑м определении, – я разумею существо абсолютно бесконечное, т. е. субстанцию, состоящую из бесконечно многих атрибутов». Следовательно, называя субстанцию Богом, он высказывает о ней то самое, что, по его мнению, уже подразумевается в понятии субстанции и что он уже высказал о ней еще раньше, чем отождествил ее с Богом, – он имеет в виду ее бесконечность, т. е., другими словами, называя субстанцию Богом, он не высказывает о ней ровно ничего нового[5].