Читаем Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы полностью

Пожалуйста, принесите мне дело двенадцать тысяч семьсот четыре.

Дзуня лениво перебирает бумаги. Обращается к Душковой.

Все как нельзя лучше, милостивая пани, как нельзя лучше. В бли­жайшие дни вашему сыну будет вручен обвинительный акт.

Но вы... вы же, господин адвокат? на прошлой неделе говорили то же самое...

Я ходил к прокурору по этому делу. Да-да! И не раз. Да-да! Милостивая пани, ходил! Хотя дело, знаете... но все-таки, хотя он и коммунист, но украинец, я уверен,— сердце у него украинское, мы ведь все, милостивая панииспользуем, одним словом, все возможное, чтобы правда победи­ла и ваш сын оказался на свободе, уважаемая пани!

Всю жизнь буду вам благодарна, господин адвокат.

Я выполняю только свой долг, как патриот- украинец.

Благодарю... Всего доброго.

До свидания.

Целую вашу ручку, добродетельная пани!

Ува...

В прошлый раз заплатила?

В этом месяце всего десять... двадцать злотых.

Добродетельная пани! Добродетельная пани! Задержитесь еще на минутку! Еще одно важное дело. Да, да, по делу сына. Добродетельная пани! О да, да, даже очень важно. А как же? Для вас, пани? Как? Отсюда вам кричать во все горло, добродетельная пани? Извините, но это... Не верит ч-ч-чертовая ведьма!..

Дзуня. Наверное, у нее есть на то основания, меценат?

Вы говорите, у нее есть на то основания?

Пане меценат, не будьте скромны...

Пане, я вас не совсем хорошо понимаю.

Зато мы кое-что хорошо понимаем, дорогой пане меценат... Не так ли, панна Леся?

И вы еще смеете говорить от име­ни панны Леси?

Дзуня. Не так ли, панна Леся?

Да, Дзуня...

Да?

Пане Дзуня...

Я вижу и слышу все, панна Леся.

Я тоже вижу все...

Бедный пан меценат... Вам не жаль его, панна Леся?

Мне... Да!

И вы... вы тоже? Даже вы?..

Интересно! Что это за «даже». Панна Леся, ме­ценат чувствует к вам особую жалость...

Пане Дзуня, вы хотите...

Только ради шутки хочется немного залезть язы­ком в семейные дела мецената.

А вы, я это знаю, вы не только языком ко мне влезли!..

Извините, это ваше неуважение к собственной супруге...

Это ч-ч-черт знает что такое!

Да, я вполне с вами согласен. Это действительно черт знает что такое. «Не питай, чого в мене заплакані очi...»

Пане товарищ, перед вами ваш шеф!

Мне очень приятно, да вы, кажется, имели уже честь мне представиться. Панна Леся, вы не припоминаете?

Помыкевич. Панна Леся, вы должны к двенадцати быть В суде и не забыть о гербовых марках. А мы тем временем с вами поговорим!

У меня тоже к вам будет маленькое дельце.

Леся встает и прячет в портфель бумаги.

Пане меценат... господа... если вы это из-за меня...

Что тогда?

Что тогда, голубушка?..

Тогда... тогда... мне было бы очень неприятно.

Дзуня. Успокойтесь, панна Леся, меценат не сделает мне ничего плохого, потому что знает, что это было бы для вас очень неприятно.

П о м ы к е в и ч. Идите, панна Леся!

Леся. Это было бы для меня...

До свидания, милая Леся!

Леся выходит.

Милая, славная девушка. Я завидую вам, меценат.

Это оч-ч-чень мило с вашей стороны.

Благодарю за признание.

Сегодня я окончательно решил отблаго­дарить вас за ваше сотрудничество! Сегодня мы, пане Шуян, распрощаемся.

А я другого мнения, пане меценат!

Что все это значит?

Это значит, что не распрощаемся сегодня, господин меценат...

Знаете, пане Шуян, я всякое в жизни видел, но такого отъявленного наглеца, как вы, даже во сне видеть не приходилось. При таком жаловании, какое вы получаете, дру­гой чувствовал бы себя по крайней мере удовлетворенным.

А я нет.

Я это знаю. Вы хотели бы еще особых прибавок. А позаботились ли вы об этом сами?

Вполне возможно... Но это не связано с вашей неблагодарностью, меценат. Однако, я думаю, это не столь важно.

Извините, но это очень важно, хотя бы и по­тому, что ваше поведение исключает возможность вашего даль­нейшего пребывания в моем...

Доме?

Да, и в канцелярии!

Вы чрезмерно строги.

Больше всего меня поразило в вас пол­нейшее отсутствие, заметьте себе, уважения к человеку, который всю свою жизнь отдал народу.

Всю жизнь, а я и не знал. Как жаль, что не при­ходится читать старых календарей!..

Правильно. Вы бы из них многое почерп­нули для себя, молодой человек!

Даже и о деле с векселями в тысяча де­вятьсот восьмом году?

Довольно! Приходите завтра, я вам выпла­чу за три месяца! До свидания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

[b]Организация ИГИЛ запрещена на территории РФ.[/b]Эта книга – шокирующий рассказ о десяти днях, проведенных немецким журналистом на территории, захваченной запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ). Юрген Тоденхёфер стал первым западным журналистом, сумевшим выбраться оттуда живым. Все это время он буквально ходил по лезвию ножа, общаясь с боевиками, «чиновниками» и местным населением, скрываясь от американских беспилотников и бомб…С предельной честностью и беспристрастностью автор анализирует идеологию террористов. Составив психологические портреты боевиков, он выясняет, что заставило всех этих людей оставить семью, приличную работу, всю свою прежнюю жизнь – чтобы стать врагами человечества.

Юрген Тоденхёфер

Документальная литература / Публицистика / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное