Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

«Полпредство размещалось в очаровательном особняке. Нижний этаж занимала канцелярия, а наверху — апартаменты посла. (Там в красивой раме висел портрет то ли матери, то ли бабушки А. М. — она не стеснялась своего происхождения.) В А. М. больше всего поразило необычайное чувство демократизма. Это было не первое советское полпредство, которое мы посетили, но такой дружественной, товарищеской обстановки не видели нигде <…>. Коллонтай узнавали на улице! Я это видела своими глазами, когда А. М. пошла с нами гулять по городу <…>. Ее известность в Осло напомнила мне известность Качалова на московских улицах <…>. Эренбург и Савич повезли в подарок Коллонтай свои новые книги. Л. М. (Козинцева-Эренбург. — Б.Ф.) — новую гуашь, а я — букет анемонов. На вечере Эренбург и Савич читали куски из новой прозы, им задавали массу вопросов. Потом А. М. рассказывала о Скандинавии. Мы любовались ею. Казалось, что собралась одна семья — так она держалась со всеми <…>» [2363].

Вечер, о котором здесь идет речь, прошел 12 августа 1929 года в клубе полпредства, а за день до него Коллонтай писала в Москву своей ближайшей подруге Зое Леонидовне Шадурской: «Эти дни были у нас гости: Эренбург с женой художницей и новый писатель Савич с женой. Эренбург — культурный, наблюдательный, с тактом. Говорили много о путях литературы» [2364].

Судя по мемуарам Эренбурга «Люди, годы, жизнь», в следующий раз он встречался с Коллонтай в 1933 году («В 1933 году мы разговорились о литературе. Александра Михайловна удивлялась: „Прислали мне два новых романа. Ну зачем эти пай-мальчики? После Толстого, Достоевского, Чехова… Да так можно отучить читать“» [2365]), а затем — в 1938-м (об этой встрече остался краткий след в письме Коллонтай к З. Л. Шадурской 8 мая 1938 года: «Вчера — Эренбург, проездом, прочел у нас чудесный доклад об Испании» [2366]). Эренбург обстоятельства встречи 1938 года помнил в деталях. Он приехал в Стокгольм (тогда А. М. Коллонтай уже была послом в Швеции) из Москвы после расстрельного процесса над Бухариным, в подавленном состоянии, после долгих месяцев подвешенного состояния человека, у которого отобран загранпаспорт. Состояние свое он описал в мемуарах, рассказав, как они с женой добрались из Ленинграда до Хельсинки, где была пересадка: «Мы сидели с Любой на скамейке в сквере и молчали: не могли разговаривать даже друг с другом…» [2367]. Именно тогда он повидался с Коллонтай в Стокгольме. Разумеется, ничего этого нет в цитированном письме Коллонтай, и впрямую не было в разговоре с ней, и все же две фразы Коллонтай, записанные Эренбургом, понимающему человеку говорят о многом:

«В мае 1938 года, возвращаясь через Стокгольм из Москвы в Испанию, я нашел Александру Михайловну постаревшей, печальной. Она пригласила на обед посла республики Испания Паленсию, оживилась когда Паленсия рассказывала о новых командирах, выросших в боях: „Я тоже считаю, что еще не все потеряно…“ Потом Паленсия ушла. Александра Михайловна спросила: „Как дома?“ И поспешно добавила: „Можете не отвечать — я знаю…“ Когда мы расставались, она сказала: „Желаю вам сил, теперь их нужно вдвойне, не только потому, что вы скоро будете в Барселоне, а и потому, что были недавно в Москве…“» [2368].