Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе (СИ)

«Значит дневной сон... Это кто же вам, о Прокладывающий Путь, подал такую идею? Не спорю, мне-то это только на руку. Настораживает лишь, что кочевники всегда до фанатизма следовали заветам своих предков, и уклад их не менялся тысячелетиями. Ни одного отступления от предписанного давно ушедшими Дорогой Солнца, и тут вдруг новшество. Знать бы чем эта подвижка аукнется Империи в дальнейшем. Раньше предугадать действия степняков вовсе не составляло труда. В смысле, вообще можно было не просчитывать варианты, ибо вариант был всегда один - единственно правильный по мнению кочевников, строго соответствующий нормам, догмам и канонам. А эти самые нормы, догмы и каноны у любого, кто имел дела с народом Степи, заученные, отлетали от зубов. А что теперь? И единственное ли нововведение дневной сон, или стоит ждать вечером еще сюрпризы?»

Размышляя обо всём этом, маг направился вслед за маленькой вдовой, которая водрузив на голову кувшин, и подхватив два больших блюда, шла к дальнему краю стоянки. Кочевница была похожа сейчас на орхидею: тоненькое-тоненькое тельце-стебелёк, на котором тремя массивными тяжеловесными бутонами распускались серебряные посудины с яствами. Проявив чудеса ловкости, женщина юркнула под полог последнего шатра, и задумчивый маг вошел следом.

Вдова поставила блюда на специально отведенное место (на ковре оно обозначалось особым рисунком) и замерла, склонившись у входа. Еще маленькая. Уже не наивная, но всё равно еще маленькая: надеется, что её отпустят, потому что страшно спать с белым человеком. Все знают, насколько белые люди жестоки. И, раз уж её собственный народ делал с ней то, из-за чего она ночами почти кричала в кошмарах, раз уж её народ заставил её уже трижды скинуть дитя за минувшие со смерти Кхади полтора года, то что же с ней может сделать этот... этот... Мужчина. Белый. Маг.

Выйдет ли она вообще отсюда живой?

- Брать тебя сейчас я не буду. Мне нужны ответы. - нарушил образовавшуюся тишину голос этого опасного (и в том, что белый человек опасен, кочевница не сомневалась) хищника.

И маленькая женщина лишь сильнее сжалась, не веря в благосклонность Солнца.

- Сядь сюда.

Ильвар указал на место подле себя. Рукой не дотянется, но всё равно слишком близко. И девчонка рванула бы из шатра, и бежала бы так далеко и так долго, как только позволили бы ей короткие ноги, но она знала, что за наказание последует, если она посмеет перечить. Она видела, как наказывали Гоёцэцэг. «Красивый цветок» означало её имя. И Гоёцэцэг действительно была прекрасна.

Была… Нет больше Гоёцэцэг.

Кочевница села, где было сказано, и замерла в ожидании.

- Имя? - коротко потребовал Ильвар.

Он раздражался с каждой минутой всё сильнее. Эта покорность и забитость просто бесили. Еще сильнее эмоции начинали бушевать, стоило только вспомнить наглых живых и жизнерадостных магинь из академии. Выпорол бы половину из них самолично за все их проказы, может заодно и ум бы прибавился через пятую точку, а то ростом уже с него, а как были бестолковыми вертихвостками, так ими и остаются.

Вертихвостки, не вертихвостки, но они живые. А эта...

- Имя? - жестче повторил маг, так и не дождавшись ответа.

- Сэргэлэн.

Сэргэлэн? Что-то знакомое.

Ильвар задумался, и припомнил значение:

- «Весёлая»?

- Да, господин.

Значит муж взял её не только потому, что красивая. Она ещё и характером легка. Наверное часто улыбалась... раньше.

- Сэргэлэн, я буду задавать тебе вопросы, за каждый ответ ты будешь получать еду.

Глаза девушки удивлённо расширились, и чтобы маг не увидел недозволенной реакции, она еще ниже склонилась, уже почти утыкаясь носом в рисунок ковра, и прошептала:

- Да, господин.

- Выпрямись и смотри мне в глаза. - приказал белый человек.

И Ильвар точно знал, что услышит в ответ:

- Нельзя, господин.

- Это мой приказ.

- Меня забьют камнями, господин. Смотреть прямо в глаза, неуважение. Пощадите, господин.

- Сэргэлэн, я белый человек, и в моём мире всё несколько иначе.

- Но мы сейчас не в мире белого человека. - прошептала кочевница, едва шевеля губами.

И не усиль Ильвар слух магически (не может же он каждое слово переспрашивать, а девочка так тиха, что он просто не услышал бы её ответов... особенно заройся она таки лицом в ковер) он бы ничего не разобрал. Это был просто выдох. Неразличимый. Никто, кроме самой Сэргэлэн никогда не узнал бы её истинных непокорных мыслей.

Но Ильвар уже активировал простенькое заклинание, и слышал сейчас даже как в соседней палатке уважаемый Хтайёнэ получает удовольствие, что уж говорить о шепоте маленькой женщины, сидящей в паре шагов от него. Еще не до конца сломленной женщины, раз позволяет себе такие речи. И факт этот Ильвара почему-то странно обрадовал. Старый, наверное, уже стал пятый маг Совета.

Старый.

- Да, мы сейчас не в мире белого человека, - повторил он крамольные слова Сэргэлэн, и девушка заметно побледнела, - Но, по правилам твоего мира, ты должна беспрекословно подчиняться. Выпрямись и посмотри мне в глаза.