Об исхождении Святого Духа

Вот что, стало быть, показано выше посредством пространнейших [рассуждений] и также — что мы и наше исповедание отовсюду находимся в безопасности, и оно является для нас венцом похвалы и непостыдным упованием. Если же это не так, и мы в нем [то есть, исповедании] ущербны, то много более [ущербными будут] древние и научившиеся свыше и богодвижно научившие наш род апостолы, пророки и почитаемые соборы отцов — многие и многочисленные. Если же, познав по другому, — как ныне настаивает латинский род, — они не открыли этого нам, хотя Господь сказал им: елика слышасте во тьме, проповедите во свете [183], то как им не быть за сие ответственными? Однако Бог через величайшие [их] дела оправдал их в этом.

Ибо они не только не мудрствовали подобно латинянам, — прочь [такую мысль], — но и познали и предали нам одно и единственное Начало божественности; одного нерожденного Отца; одного Сына, происходящего от Него {стр. 81} по образу рождения; одного Святого Духа, соприсносущного и тоже исходящего от Отца прежде веков и во веки, еще же и спрославляема Отцу и Сыну [184] ныне и присно и во веки веков [185]. Аминь.

{стр. 82}

Его же второе слово об исхождении Святого Духа, показывающее, что оно не совершается и от Сына, и на приводимое латинянами из божественного Писания якобы в оправдание себе

1. Итак, разобравшись сперва посильно в том, что требовалось и самим тем, кто причисляется к благочестивым (αύτώ τώ τών εύσεβούντων καταλόγω), для прояснения и утверждения правого мудрования, и в том, что вкратце являет все злочестие противостоящих [истине] латинян, мы не привели по порядку всего того, что они выставляют против нас и благочестия, и посредством чего пытаются доказать, будто ничуть не новшествуют, но мыслят и говорят соответственно с божественными словесами Самого Христа, ни в чем не противореча богословствовавшим согласно Христу, и не изобличили это. Поэтому теперь рассмотрим одно за другим и увидим, что они говорят, и какими силлогизмами или какими изречениями и мыслями Писания пользуясь или, лучше сказать, злоупотребляя, они отпали от богоизреченного и преданного от отцов исповедания. И что хуже всего — не восхотели вернуться и крепко ухватиться за то, от чего отпали, но подающим им руку [помощи] для исправления, [употребляя] поистине необученную истине силу красноречия, словно некие воистину невоспитанные, чрезвычайно досаждают и противоречат.

2. Ибо отпадать от правого [исповедания] было обычным [делом] для всех церквей, так как на протяжении многого времени зло находило себе пристанище то тут, то там. А отпасть и больше не возвращаться — такое случилось только с церковью латинян, хотя бы она и была величайшей и самой выдающейся из патриарших кафедр. И с ней — величайшей из церквей — случилось то же, что и с величайшим {стр. 83} из животных — слоном, о котором говорят, что он даже во время сна не преклоняется на землю для передышки, но отдыхает, лишь немного подгибая конечности. Если же случится с ним что–либо, и он упадет, то уже никак не сможет встать. Но у слонов причиной этого является тяжесть их тела и излишняя тучность плоти, удерживающая их на земле подобно некоему грузу во много талантов свинца, возложенному на них, а у латинян, — я думаю, — одна лишь их гордыня — страсть почти, я вынужден сказать, неизлечимая, свойственная, согласно апостолу, одному лишь лукавому, из–за чего он и пребывает во веки неисцельным.

Если же сие племя латинян отложит сию [гордыню], — ведь это возможно им, поскольку они суть человеки, — тогда бы [все] мы, соединенные в правом [исповедании] во едино как бы некими хоботами, которые природа изобрела для помощи упавшим слонам со стороны не лежащих, смогли бы, воспользовавшись богодухновенными словесами, восставить их прямо, неуклонно придерживающихся правила благочестия. А добровольно лежащим не поможет абсолютно ничто, хотя бы и самими небесными умами было изготовлено и предложено [им] лекарство от лжеучения. Ибо к таковым [относится] слово, явленное пророческими речениями, что врачевахом Вавилона и не изцеле [186].