Об истинном христианстве

И третье, о чём нужно сказать, размышляя над тем, что привлекает читателя в «Истинном христианстве» на протяжении веков – это о трезвости, уравновешенности и «сбалансированности» этой книги. В обширной западной литературе, посвящённой Арндту, не прекращаются споры: а кем же всё-таки он был? Правоверным лютеранином или еретиком, искусно скрывающимся за правильными формулировками? Мистиком или нет? Спиритуалистом или нет? и так далее.[41] Сами эти вопросы, на мой взгляд, являются свидетельством того, что Арндту удалось в своей книге некоторым образом подняться над всеми этими противоположностями. Арндт не лицемерил, постоянно оправдываясь и подчёркивая свою лютеранскую правоверность;[42] несомненно, он был и стремился быть таковым – но одновременно он восстанавливал этическую и мистическую исконную традицию всей Церкви в рамках своей конфессии. Арндт несомненно был мистиком – но его мистика очень трезва и выверена; она не только строго церковна (в том смысле, о котором было сказано выше), но и поставлена в тесную связь с этикой, с отношением к ближнему и с не соблазняющим никого благочинным внешнецерковным поведением. Спиритуалист? Несомненно, у Арндта есть элементы спиритуализма, идущие от Парацельса и Вайгеля; но и значение церковных таинств и внешней проповеди он ставил высоко. Во всём этом и проявилась сбалансированность и церковная трезвость мировоззрения Арндта; и до настоящего времени это привлекательные и весьма необходимые качества для церковной жизни.

Несколько слов о строении «Истинного христианства». Первые три книги посвящены этико-мистической жизни христианина. Арндт находится в кругу постоянно повторяемых тем – покаяние, вера, любовь к Богу и к ближнему, терпение, молитва, отречение от мира, несение креста. Все эти темы Арндт проживает и проговаривает с чрезвычайной глубиной, рассматривая их со всех возможных сторон. При том, что многое в книге – заимствования других авторов, Арндт, несомненно, всё пропускает через себя и говорит от опыта, что очень важно. Почувствовать жизненность и подлинность этого опыта лучше всего можно, прочитав с 49 по 57-ю главы второй книги. При чтении первой и второй книг необходимо учитывать полемический контекст: с одной стороны, как я уже отмечал выше, Арндт спорит с господствующим направлением «чистого учения» и подчёркивает необходимость деятельного покаяния; с другой – настаивает на своём правоверии, искусно соединяя учение об оправдании только верой с этикой и мистикой. Третья книга, рассматривая высо́ты богообщения, почти свободна от полемики. Четвёртая книга интересна тем, что в ней представлены естественнонаучные представления того времени – в глазах современного человека наивные, порой диковинные, но превосходно показывающие «синтетический дух» эпохи. Вторая половина четвёртой книги возвращает нас в сферу мистического опыта. Арндт говорит здесь о любви к Богу, и эти главы для многих могут стать настоящим учебником «на вырост» – настолько высоких материй касается здесь автор.

Итак, глубина и опыт, трезвость, сбалансированность, широта и одновременно строгая церковность – вот те качества, которые на протяжении столетий привлекали людей к этой книге. Не сомневаюсь, что этого своего действия она не потеряла и сегодня.

III

Первый перевод «Четырёх книг об истинном христианстве» на славяно-русский язык осуществил в начале 30-х гг. XVIII века Симон Тодорский (1700–1754), будущий архиепископ Псковский, Изборский и Нарвский, а тогда студент университета в Галле. В этом же городе, тогдашнем центре пиетизма, книга и вышла в 1735 году; на её издание 500 рублей пожертвовала сама императрица Анна Иоанновна.[43] Труд Арндта сразу обрёл популярность и стал широко распространяться в России. Однако в ноябре 1743 года решением Святейшего Синода все книги, не прошедшие синодальную цензуру, запрещались для распространения – в их число попало и «Об истинном христианстве». Тем не менее в образованных кругах русского общества это сочинение продолжало цениться столь высоко, что считалось первой назидательной книгой для всякого христианина. Читалось оно в основном на немецком языке; издание 1735 года стало библиографической редкостью. Успех «Истинного христианства» протоиерей Георгий Флоровский объясняет тем, что в то время православных духовно-назидательных книг не было вовсе;[44] своих написано не было, издание переводных святоотеческих книг было делом будущего – славянское Добротолюбие появилось только в самом конце XVIII века. Книга же Арндта, несомненно, по своему содержанию была наиболее близка православным христианам – в предисловии к последнему русскому изданию так и сказано: «О том, что настоящее сочинение является строго-православным во всех своих частях и в каждой строке, – едва ли нужно и говорить».[45]