Об историческом прототипе Ильи Муромца

Участие Олега в сражениях с венграми способствовало тому, что дружинные песни о нем, занесенные в X в. в и Центральную Европу, были приурочены к преданиям о гибели Великой Моравии («Русской империи») от нашествия венгров («гуннов»). Сами, однако, эти дружинные песни, использованные при создании эпических сказаний об Илиасе Русском, ни в коей мере не повлияли на формирование более позднего образа христианского богатыря, сформировавшегося на Руси уже в другую эпоху. Этим объясняется полное отсутствие каких-либо параллелей между сказаниями об Илиасе из Руси и богатыре Вольге с одной стороны и южнорусскими эпическими сказаниями об Елье Моровлине с другой.

Широкую эпическую известность предания об Елье Моровлине в Киеве могли получить уже после распада единого Древнерусского государства, усиления культурной изоляции отдельных земель, очевидно не ранее XIII–XIV вв. В XVI в. эти предания проникли в Великороссию, где явились материалом для создания целого цикла великорусских былин об Илье Муромце. В условиях ожесточенной классовой и сословной борьбы в России в XVI в., вызванной процессом закрепощения крестьянства, известность Ильи, как богатыря крестьянина (первоначально христианина) способствовала быстрому росту его популярности в широкой народной массе и превращению Ильи Муромца в главного русского эпического героя и богатыря.