Об одном из важных видов этимологических исследований

Значительное количество новых этимологических сближений возникает и при рассмотрении лексического материала индоевропейских языков, фонетически возводимого к корню *kes‑/​*kos‑, *ks‑, для которого при этом в индоевропейском праязыке устанавливается круг значений ‛бить — трогать — чесать — царапать — скрести — рыть — копать — втыкать — колоть — резать — рубить (и умерщвлять) — раскалывать — бить (и умерщвлять)’. В частности, оказывается возможным возвести к данному корню такие до сих пор рассматривавшиеся вне этой связи слова, как слав. xajati (с тремя значениями — ‛трогать’, ‛чистить’ и ‛хулить, поносить’), xoliti (польск. pachołek), šibati, xovati, xudъ, *xvorstъ, šestь (со всеми его индоевропейскими соответствиями), kostьrъ, kostra, kostь, pakostь, kostiti, русск. кощу́н, касть, косты́ль, др.-инд. kṣāláyati ‛моет, чистит’, kṣipáti ‛бросает, швыряет’, kṣódati ‛растаптывает’, kṣudraḥ ‛малый, низкий, незначительный’, kṣupaḥ ‛куст’, авест. kasu‑ ‛малый’, xšviwrō ‛быстрый’, лит. skaláuti ‛полоскать белье’, šukúoti ‛чесать’, šùkas ‛гребень’, šùké ‛черепок, щербина’, лтш. sukât ‛чесать, чистить скребницей’, suka ‛щетка, скребница’, sukums ‛щербина, зазубрина, щель’, греч. ξέστης ‛кружка’, и.‑е. основу sek‑ ‛рубить, сечь’ и др., представить новые доказательства в пользу некоторых уже выдвигавшихся этимологий, а также поставить вопрос о принадлежности к этому же гнезду ряда других образований различных индоевропейских языков, особенно славянских и балтийских[20].

Анализ и сравнение фонетических разновидностей значительного количества этимологически родственных слов обеспечивает возможность внесения уточнений в понимание и определение таких фонетических законов, которые остаются пока ещё недостаточно четкими, а в отдельных случаях и установления новых фонетических законов. Эта возможность увеличивается в случае параллельного исследования нескольких этимологических гнезд, обнаруживающих аналогичные звуковые особенности. Так, например, в свете большого количества фактов, представляющих образования от корневых разновидностей *ks‑ и *sk‑ в славянских, балтийских и других индоевропейских языках, не оказывается оснований для предположения о том, будто слав. х (ch) в части случаев фонетически восходит к и.‑е. sk или sg(h)[21]. Эти факты показывают, что в ряде индоевропейских языков, в том числе и в славянских, имеет место параллелизм корневых разновидностей *ks‑ и *sk‑ и что все славянские образования с начальным х‑, параллельные образованиям с начальным sk‑ в славянских же и в других индоевропейских языках, свободно возводятся к и.‑е. корневой разновидности *ks‑ (ср. русск. скала́, щель < *skel‑, лит. skélti ‛раскалывать’, др.-сканд. skilja, skila ‛разделять’, греч. σκάλλω < *skl̥-i̯o ‛копаю, рою’, лат. scalpō ‛царапаю, скребу, чешу, вырезываю, долблю’ — русск. хо́лить, холу́й ‛отруби; слуга, раб’, холуди́на, хлуд ‛жердь’, н.‑луж. chółuj, chołoj, chołyj ‛плуг’, др.-инд. kṣāláyati ‛моет, чистит’ и др.). Параллельно с метатезой начального корневого ks‑ в sk‑ в ряде индоевропейских языков фиксируется и выпадение s из редуцированной корневой разновидности *ks‑ (ср. русск. скопи́ть, скопе́ц, лит. skapóti ‛скоблить’, skõpti ‛выдалбливать, вырезать’, греч. σκάπτω ‛вскапываю’, σκαπάνη ‛мотыга, заступ’, н.‑перс. škāfađ ‛раскалывает’ — русск. копа́ть, лит. kapóti ‛рубить, сечь, колоть’, kãpas ‛могила’, греч. κόπτω ‛ударяю, отсекаю’, κάπετος ‛ров, окоп, могила’, н.‑перс. kāfađ ‛копает’ и др.).