Об украинском литературном языке: некоторые факты

В чем же состоит значение поэмы Котляревского? Понять со стороны это трудно. Если говорить коротко, то нужно вспомнить определение, данное В. Г. Белинским стихотворному роману Пушкина «Евгений Онегин», – «энциклопедия русской жизни». Вот такой же «энциклопедией украинской жизни», только второй половины XVIII столетия, и явилась «Энеида» Котляревского. Последовательная украинизация античного сюжета – важнейшая ее особенность.

Действие происходит на современной писателю Полтавщине. Текст насыщен местными топонимами и бытовой конкретикой:

Латин по царському звичаю

Енею дари одрядив:

Лубенського шмат короваю,

Корито опішнянських слив,

Горіхів київських смажених,

Полтавських пундиків пряжених

І гусячих п'ять кіп яєць;

Рогатого скота з Лип'янки,

Сивухи відер з п'ять Будянки,

Сто решетилівських овець.

Котляревский описывает одежду, обычаи, ссоры, драки, любовь и, конечно, еду:

Пили горілку до ізволу

І їли бублики, кав'яр;

Був борщ до шпундрів з буряками,

А в юшці потрух з галушками,

Потім до соку каплуни;

З отрібки баба-шарпанина,

Печена з часником свинина,

Крохналь, який їдять пани.

В обід пили заморські вина,

Не можна всіх їх розказать,

Бо потече із рота слина

У декого, як описать:

Пили сикизку, деренівку

І кримську вкусную дулівку,

Що то айвовкою зовуть.

В образах Энея и его спутников, Дидоны и ее подруг, Сивиллы, Харона и прочих героев поэмы Вергилия Котляревский изображает хорошо знакомые ему типы тогдашней украинской жизни. Вот, например, какой предстает Кумская прорицательница Сивилла:

<…> Як вийшла бабище старая,

Крива, горбатая, сухая,

Запліснявіла, вся в шрамах;

Сіда, ряба, беззуба, коса,

Розхристана, простоволоса,

І, як в намисті, вся в жовнах.

Как писал один из исследователей творчества Котляревского А. П. Шамрай, «в “Энеиде” проходит перед нами вся тогдашняя Украина с ее панами и подпанками, полковниками, представителями академической премудрости, судьями и представителями новой бюрократии, казачеством и регулярной армией и, наконец, крестьянством. Военные сцены со всем разнообразным антуражем военного быта и мирный быт с его поминками, банкетами, похоронами и другими проявлениями будничной жизни, наполняющие каждую главу поэмы, представлены в отдельных картинах».

Этому образному богатству соответствует богатство лексическое и фразеологическое. В поэме использовано более 7000 слов разных семантических групп, среди них около 70 тематических групп фразеологизмов и идиом, богатые синонимичные ряды. Например, значение «сделать кому-нибудь зло» передается такими выражениями: зварити кашi, наварити киселя, злити кулю, дати кучму, дати швабу, дати перегону, дати хльору, видавити олiю, залити за шкуру сала, вкрутити хвоста, посадити на лiд, учинити ярмiз, наброiти бiди.

Однако Котляревский не просто пользовался уже готовыми языковыми единицами, но и создавал свои – например, имена (Енеϵчко, Анхизенко, Агамемноненко и пр.). Излишне говорить о том буквально пиршественном разнообразии стилистических приемов, которыми отличается поэма, – гиперболах, метафорах, эпитетах, олицетворениях:

Служили у троян два брати,

Із них був всякий Голіаф;

Широкоплечий і мордатий,

І по вівці цілком глитав.

Отсутствие в украинском литературном языке деления на три стиля позволило Котляревскому в полной мере использовать богатство родной речи.

Современники, деятели и русской и украинской культуры высоко ценили творчество Котляревского. Он, в частности, поддерживал отношения с переводчиком «Илиады» Н. И. Гнедичем и известным литератором О. М. Сомовым; у него в гостях в Полтаве бывали знаменитый историк и коллекционер, издатель журнала «Москвитянин» академик М. П. Погодин и языковед академик И. И. Срезневский. И, конечно, нельзя не упомянуть Н. В. Гоголя, который прямо считал себя учеником Котляревского. Бурлескно-травестийный образ украинской культуры, закрепленный «Энеидой» последнего, с одной стороны, распространил в широких и невзыскательных кругах читателей не слишком серьезное отношение к украинской культуре как царству вечного карнавала, а с другой, заставил Пушкина, человека в высшей степени серьезного, пристальнее присмотреться к ней. «Пушкин настолько серьезен – что у нас возможен был Гоголь», – писал об этом замечательный литературовед Л. В. Пумпянский. Пушкин, прямой наследник классицизма, хорошо чувствовавший юмор, но не писавший специально комических произведений, понимал, что литературе, наряду с полюсом серьезного, нужен второй полюс – комического. И такой полюс он нашел в творчестве Гоголя, которому оказал всемерную творческую поддержку, в частности, передав тому сюжеты двух будущих шедевров – «Ревизора» и «Мертвых душ». И вот из этой плодотворной переклички Пушкина и Гоголя в значительной степени выросла вся последующая русская литература. Без поэмы Котляревского такая перекличка не состоялась бы.