Обагрённые (СИ)

Георгий Макарович Лукьянов и в самом деле был человеком с богатой и знатной судьбой. Будучи в двадцатых командиром эскадрона шестнадцатого кавалерийского полка на Туркестанском фронте, он боролся с басмачами в Ферганской долине, участвовал в штурме Бухары, и даже был лично знаком с самим Фрунзе. Баба Люба родилась как раз в год, когда басмачество было разбито Красной Армией по всей Средней Азии. Уже в отечественную её отец партизанил в качестве комиссара отряда. Судьба забросила его на Смоленщину, вслед за отступающими фашистами. Он был дважды ранен и представлен к награде — ордену «Красной Звезды». Виктор помнил прадеда на фотографии в доме бабы Нади: улыбающийся кряжистый мужик в потрёпанной гимнастёрке, где рядом с орденом «Красного Знамени», полученным ещё в гражданскую, красовалась та самая звезда.

Да и сама баба Надя была под стать своему отцу. Имела две медали: «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» с профилем Сталина, которой очень гордилась, и ветеранскую медаль. Первую она получила за то, что совсем юной девчонкой, окончив школу ФЗО, работала на заводе, где организовали производство боеприпасов. А вторую за послевоенный долголетний и добросовестный труд на совхозной птицефабрике.

Теперь бабе Наде уже стукнуло семьдесят, она давно на пенсии, но по-прежнему бодра и неугомонна, как в своей боевой юности. Статная и розовощёкая, с широким лицом простой русской женщины, на котором оставили след тяготы и испытания прожитой долгой жизни, в цветастом платке и таком же фартуке, поверх простенького льняного платья, она встретила внуков радостной улыбкой и распростёртыми объятьями.

— Дорогие вы мои! Что же вы совсем про старую бабку забыли? Но Витька наш, ладно, космонавт новоиспечённый. А ты-то, Геша? Неужели по бабушке не скучал?

— Скучал, — буркнул Гешка, смущаясь и краснея.

— Скучал? Подишь ты!

Баба Надя изучающее оглядела внука с головы до ног.

— Неужели в городе вашем летом веселее и привольнее, чем у нас на природе?

— Он в «Артек» просится теперь, — сообщил, улыбаясь, Виктор.

— В «Артек»? Эка невидаль! — всплеснула руками баба Надя. — У нас в посёлке пруд имеется не хуже любого моря. И люди селёдками на пляже не лежат. Разве что ребят заграничных нет. Да и откуда им взяться-то тут?.. Ты что же, с ребятами из других стран познакомиться хочешь?

Баба Надя упёрлась ладонями в колени и склонилась к внуку, качая головой.

— Да я уже переписываюсь с одним мальчиком из Болгарии, — сказал с гордостью Гешка. — Его Стоян зовут. Он мне в письмах много интересного про свою страну рассказывает. А я ему про нашу пишу, что знаю, конечно. Чудно у них там всё! Вроде как у нас, а не так совсем, по-другому. А деньги у них «лев» называются. Смешно, правда? У нас рубли, а у них львы!

— Не львы, а левы, — поправил брата Виктор.

— Ну, да, точно, левы, — сообразил Гешка.

Баба Надя выпрямилась и снова покачала головой, скрещивая на груди руки.

— Я вот тоже с одним кубинцем в пятьдесят седьмом познакомилась на фестивале в Москве. Ох, и горячий же парень был! Мы с ним потом долго переписывались, как ты со своим другом из Болгарии. Кубинец этот неплохо наш язык знал. Учился у нас. А Коля-то мой ревновал меня к нему жутко. Уж как ревновал! А чего ревновал? Не понимаю. Ведь и не было ничего у меня с тем кубинцем. Теперь только и помню, что Алехандро его звали… А может Александро…Тьфу ты! Голова совсем дырявая стала!

Баба Надя ласково потрепала Гешку по голове, сказала:

— Пойдёмте в дом. Я чайник поставлю. Чайку попьём. У меня и медок есть, а варенье крыжовниковое с прошлого года осталось. А хочешь, малинового свежего урожая?

— В другой раз как-нибудь почаёвничаем, — улыбнулся Виктор. — Мне ехать пора. Завтра летим на Байкорнур. Инструктаж последний пройти надо, да и отдохнуть не мешало бы перед дальней дорогой.

— Эх, касатик ты мой!

Баба Надя обняла Виктора за шею, прижала к своему горячему пышному телу.

— Смотри там, осторожнее как-нибудь. Далеко уж не залетай!

— Хорошо, — улыбнулся Виктор.

— Возвращайся скорей! — Гешка обнял Виктора за поясницу, прижался к нему всем своим тельцем и зажмурился от счастья и удовольствия. — Не как мама с папой… Обещаешь?

Он поднял на брата блестящие слезинками глазёнки.

— Я постараюсь, — кивнул Виктор и нежно погладил Гешку по голове. Сердце у него сдавила какая-то неизъяснимая тоска. Казалось, оно вот-вот разорвётся от боли и любви к брату.

— Позаботься о нём, бабуль. До моего возвращения.

— Позабочусь, родной. Не беспокойся, — баба Надя поцеловала внука в колючую щёку. — Тебе сейчас лишние волнения ни к чему. На такое великое дело идёшь! Был бы жив отец, он бы гордился тобой. Помяни моё слово.

* * *

В день вылета Виктор встретился с Анохиным. Из их группы с ним он сдружился особенно крепко.

— Игорь. У меня к тебе просьба, большая.

Виктор достал из кармана слегка помятый конверт.

Анохин недоумённо посмотрел на друга.

— Если вдруг что-то пойдёт не так… — продолжал Виктор, старательно подбирая слова. — Сам понимаешь, всё может случиться…

— Э! Да ты чего это заранее за упокой-то? — возмутился и заволновался за друга Анохин.