Обагрённые (СИ)

— Ой, боже, ты мой! — театрально воскликнул Павел. — Сколько митингового пафоса!

— Послушайте, вы! — не выдержал Виктор, но Наталья Ивановна остановила его.

— Не нужно. Я сама.

Она строго посмотрела на Павла.

— Я знаю, Паша, такие минуты бывают у каждого, особенно в молодости. Но ведь человек он на то и человек, чтобы жить не только для живота своего. Если во имя идеи люди готовы идти на смерть, то общество, породившее таких одухотворённых идеей людей, имеет шанс выжить при любых катаклизмах, выжить и развиваться. Только благодаря идее человек обретает свою личность, проявляет себя в творчестве, становится подлинным творцом и могучей силой.

— Ну да. А ещё банальным капиталистом. Ведь идея обогатиться за счёт других, это тоже идея? — Павел скривился в усмешке. — Бросьте! В конечном счёте, всякая идейность банально разбивается о деньги, стремление к личному успеху и славе.

— Да перестань болтать, мальчишка! — гневно воскликнула Наталья Ивановна. — По-твоему, Гагарин в космос полетел, жизнью рисковал ради славы или денег? А комсомольцы в тридцатые Магнитку и Днепрогэс строили — за длинным рублём гнались? А Комсомольск-на-Амуре такие же ребята-энтузиасты ради собственного веселья возводили? А те, что героями в войну полегли за нашу советскую Родину, за торжество социализма — от пуль врага, замученные в концлагерях, повешенные, сожжённые заживо фашистами — солдаты, партизаны, простые люди? Пионеры, комсомольцы, коммунисты. Все они — наши отцы и деды?.. Вот они, как ты говоришь, «на полную катушку» жили! Потому что настоящая жизнь ценна не деньгами… Да и многие сейчас так живут. Оглянись вокруг. Или ты совсем слеп? Ты же сын советской женщины!

— М-да…От героев былых времён не осталось порой имён…

Павел тяжело вздохнул. Наступило тягостное молчание. Затем ленинградец решительно поднялся со своего места.

— Спасибо вам, тётя Тамара и тётя Наташа за тёплый приём. Не смею больше отягощать вас своим присутствием.

— Как же так? — засуетилась мать Алёны. — Павлик! Куда же ты, на ночь-то глядя? Оставайся у нас. Постелем тебе в Алёниной комнате, а мы с ней здесь, в гостиной ляжем.

— Спасибо. Я в гостиницу.

— Хотите, подвезу до города? У меня машина внизу, — предложил Виктор.

— Благодарю. Я как-нибудь на такси. Тётя Тамара, я позвоню от вас, можно?

— Конечно-конечно! Телефон там, на тумбочке в прихожей.

Когда Павел ушёл, тётя Наташа грустно вздохнула:

— Как-то нехорошо получилось с Павликом.

— Ну, сам виноват, — парировала Алёна. — Нечего было так задаваться и чушь всякую нести!

— Да, пожалуй, — задумчиво протянула тётя. — Кажется, Люба чего-то не доглядела… лет двадцать назад.

Наталья Ивановна посмотрела на племянницу и Виктора.

— Ну, а вы, молодые люди, что думаете делать?

— Прямо сейчас или вообще? — уточнила Алёна.

— Сейчас разумеется. Я так подозреваю, наша старушечья компания вам тоже не подходит.

— Если вы не против, мы поедем, покатаемся, — улыбнулся Виктор. — Покажу Алёне свои родные пенаты.

— Я-то не против. А она?

Тётя Наташа кивнула на Алёну.

— Я тоже, — смутилась та под её пристальным взглядом.

— Ну а ты, сестра, «за» или «против»? — тётя Наташа посмотрела на Алёнину мать. — Давай, отвечай, как депутат районного Совета!

— Чего уж там, — отмахнулась Тамара Ивановна. — Делайте, что хотите. Взрослые ведь.

* * *

— Знаешь, я люблю смотреть на освещённые окна, — признался Виктор.

Они стояли на балконе его квартиры в тихих прохладных сумерках. Гешка давно уснул беззаботным пионерским сном, и они с Алёной, наконец-то, остались наедине.

— Почему? — тихо спросила девушка.

— Мне кажется, я знаю, что там происходит. Вон, видишь освещённое окно рядом с балконом? Мужчина ходит, руками размахивает…

— Стихи читает, — мечтательно предположила Алёна. — Или ругается, — хихикнула она.

— Нет. Он с женщиной разговаривает, — убеждённо сообщил Виктор.

— Почему ты так думаешь? Почему с женщиной?

— А вон, смотри!

Из-за занавески действительно появилась женская фигурка — незнакомка упёрлась локтями в подоконник и выглянула через распахнутые створки во двор.

— Угадал, гляди-ка! — звонко рассмеялась Алёна.

— Интересно, сколько разных людей живёт в этом доме, — задумчиво продолжал Виктор, оглядывая окна соседнего здания — то тёмные, то ярко освещённые. — Иногда бывает, они годами живут в одном подъезде и не знают друг друга. Даже бывает, не встречаются. И вдруг происходит какое-нибудь событие: радость какая-то, общая, или беда. И все вдруг оказываются вместе, и уже не важно, знакомы или не знакомы.

— Да, верно, — согласилась Алёна.

Виктор повернулся к ней.

— Алёна! Ты знаешь, я с первого раза, как только увидел тебя там, на обочине, и потом, когда мы танцевали в кафе…

Виктор взял девушку за плечи и слегка притянул к себе. Она не сопротивлялась, только потупила взор. Виктор почувствовал, как участилось её дыхание. Да и сам он едва не задыхался от волнения, пытаясь подобрать нужные слова.

— Странно, наверное… Я люблю тебя!

Алёна быстро подняла на него глаза, и в полумраке Виктор разглядел, как горят румянцем её щёки.