Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России

В аналитическом отчете, сделанным социологами Левада-центра Д. Волковым и С. Гончаровым констатируется, что в сентябре 2014 года 62 % респондентов отвечали, что России нужна демократия[333]. На первый взгляд, ответ кажется обнадеживающим, особенно если помнить об атмосфере имперского военно-патриотического угара, которая царила в то время. Однако любопытно разобраться, что же подразумевали под демократией большинство опрошенных. В этом же опросе 55 % ответили, что России нужна «совершенно особая, соответствующая национальным традициям и специфике» демократия. Анализируя результаты опросов, авторы доклада пришли к выводу, что для большинства населения «демократия» представляется очень размытым, хотя и позитивным понятием, обозначающим общественное устройство, при котором власть удовлетворяет минимальные требования населения. С «выборами», «политической борьбой», «подотчетностью власти обществу» — с тем, что является определяющим содержанием понятия демократия, — ассоциации возникали лишь у 18–20 %, и эта доля снижалась на протяжении нескольких последних лет. В отчете отмечается, что имеет место нарастающее нежелание населения использовать инструменты, позволяющие держать власть подотчетной обществу. Основной стратегией населения во взаимоотношениях с властью является избегание и уклонение от лишних контактов, притом, что около половины населения ощущают сильную зависимость от господдержки, а значит, и от власти. Непосредственно демократические права и свободы являются ценностью для небольшой группы граждан (не более пятой части населения). Группа так называемых «рассерженных горожан» (т. е. социально-активных представителей российского среднего класса), которых волнуют несколько социально-политических проблем одновременно, в масштабе всей страны составляет не более 7 % населения (в крупных городах до 25 %)[334].

Более ранние опросы Левада-центра продемонстрировали, что в течение 2008–2011 гг., в ответах на вопрос «какие свободы из этого списка особенно важны лично для вас», доля утверждавших «достаточная защищенность государством в случае болезни, утраты работы, бедности» возрастала с 50 до 56 %. «Свобода от государственного контроля, вмешательства государства в личную жизнь» в 2011 году оказалась значимой только для 22 % респондентов[335]. В этом же отчете указывалось, что начиная со средины 90-х гг. наблюдался рост симпатии в адрес сильного и властного лидера. С тем, что «нашему народу постоянно нужна «сильная рука», были согласны: в 1994 г. — 35 %; в 1996 г. — 37 %; в 2006 г. — 42 %; в 2010 г. — 44 %; в 2011 г. — 42 % населения.

После «русской весны» и введения антироссийских санкций в России сложилось весьма стабильное, несмотря на ухудшение экономического положения, так называемое «путинское большинство»[336], т. е. широкий слой людей, который поддерживает нынешнего авторитарного лидера и антидемократический курс развития страны.

В целом, данные социологов показывают, что демократию в России в большей мере склонны поддерживать люди с более высоким социальным капиталом в виде высшего образования, высокого дохода, социальных связей.

В заключение отмечу, что в современном мире демократия функционирует только в индустриально развитых странах, хотя и не во всех. Но тем не менее, политический режим Франции, страны имевшей высокие показатели индустриального развития, еще в 60е гг. прошлого века расценивался политологами как нестабильная демократия. Также известно, что демократические системы сложились в Великобритании и США еще в доиндустриальный период. Хотя и в ограниченной форме демократия существовала в античности, а также в средние века (Новгородская, Псковская, Флорентийская, Венецианская республика и др.). Это еще раз подтверждает то, что в становлении демократии играют роль не только экономические и внешнеполитические условия, но видимо еще в большей степени менталитет людей.