Обаятельное чудовище

Моя голова дергается от неожиданности. Уши закладывает от хлопка по пластмассовому корпусу шлема. Парень ждет ответа, недовольно и даже брезгливо поджав красивые пухлые губы. Я прихожу в себя, рассматривая сквозь темное стекло тонкие морщинки, исказившие его рот гневной улыбкой. Пожар в груди разгорается, и моя собственная злоба выстреливает наружу.

Сдергиваю гермак, размахиваюсь — бах! И крепкая, увесистая пощечина оседает пылающим ожогом на его щеке. Вижу, как в искреннем удивлении взлетают вверх его брови. Надо бежать, чтобы не получить сдачи. Но я, будто окутанная наркотическим облаком, застываю и не могу оторвать от него глаз. Каждое движение этого хама, будь то легкое дрожание век или озадаченный поворот головы — они словно гипнотизируют меня.

«Никто не смеет тронуть меня! Больше никогда». Я буду царапаться, буду кусаться, буду биться за свою свободу до последнего вдоха. И он должен знать это.

Поэтому я выдерживаю ледяной взгляд парня с высоко поднятой головой. Его лицо очень близко, и мы смотрим друг на друга всего пару секунд, но они тянутся, как целая немая вечность.

Этот грубиян уверен в себе, но и я теперь совершенно другой человек. И не намерена терпеть унижений. Не дожидаясь ответного удара, я делаю то, чего мне хочется сейчас больше всего — стираю самодовольный оскал с его лица: быстро надеваю обратно шлем, резко срываю мотоцикл с места и мощным пинком сбиваю его байк с подножки.

— Вот сука! — Доносится в спину.

Но слова тонут в рычании двигателя. Я врываюсь в прохладу летней ночи с улыбкой, и момент моего триумфа своим сладким послевкусием на целую минуту остужает разгоревшийся в груди пожар. Скорость исцеляет меня, паника немного отступает.

Все позади. Я возле своего дома, погони за мной нет.

Так отчего же сердце все еще бьется, как оголтелое? С трудом привожу свои мысли в порядок и убираю ладони с уже остывшего сидения байка. Привычно оглядываю улицу в поисках опасности. Это глупо, ведь все мои монстры живут внутри этого дома, но я все равно ничего не могу с собой поделать. Наверное, это какое-то предчувствие или инстинкты?

Пробегаю глазами широкую дорогу, соседские особняки, ровные газончики, освещенные желтым светом фонарей, и каждое темное окно в пределах досягаемости. Все тихо и спокойно. Разворачиваюсь, чтобы войти в свой дом. Неспешно бреду к двери, провожая взглядом заветное окно на первом этаже. Свет в это время суток горит только в этой комнате — он приглушенный, мягкий, потому что исходит от маленького ночника, висящего на стене.

Я открываю дверь своим ключом, вхожу и закрываюсь на засов. Включаю свет и слышу скрип: в гостиной появляется сиделка. На ней форменное платье, вязаная кофта и пушистые тапочки.

— Добрый вечер, Наталья. — Говорю я.

— Добрый вечер, Марта.

От меня не укрывается ее взгляд на часы над каминной полкой.

— Извините, я задержалась. — Закусываю щеку изнутри.

На самом деле, мне не стыдно. Она прекрасно понимает, что мне просто не хотелось возвращаться.

— Ничего страшного, — врет она, оглядывая мой внешний вид.

Я расстегиваю куртку и бросаю прямо на пол.

— Отнесу в стирку. — Бормочет женщина.

— Не нужно. — Останавливаю ее недовольным взглядом. — Я сама. Спасибо.

Ей платят не за это, а за работу. И за то, чтобы она не задавала мне вопросов и не болтала лишнего при посторонних.

— Тогда… — Мнется Наталья, бросая еще один взгляд на часы.

— Да, идите. Вы свободны. — Перешагивая через валяющуюся на полу куртку, я иду, чтобы отворить ей дверь. — Завтра можете прийти к обеду, я посмотрю за ним.

— Хорошо. — На ее лице проскальзывает облегчение.

Может, она и получает хорошие деньги за свой труд, но работка у нее явно не из приятных, к тому же, выходных почти не бывает. И женщина рада тому факту, что до обеда не придется возиться с лежачим больным.

— Кстати, как он? — Говорю я, когда она уже выходит.

Сиделка снимает тапочки, надевает туфли и оборачивается на пороге:

— Без изменений.

Моя грудь вздымается от глубокого вдоха. Я задерживаю воздух в легких, не в силах даже выдохнуть.

Она смотрит в мое лицо, и ей кажется, будто она читает мои мысли:

— Теперь, когда он дышит самостоятельно, стало намного легче. Не переживайте, очень скоро мы увидим улучшения.

Ни хрена она их не читает. Я киваю, стискивая зубы.

— Всего доброго, — произносит она.

И я захлопываю дверь прямо перед ее носом.

Раз, два, три — обороты ключа. Тяжелый засов. Воздух с шумом вырывается из моих легких. Прислоняюсь лбом к двери и дышу. Считаю от одного до десяти. Сердце больно толкает ребра. Оборачиваюсь и прислушиваюсь к тишине. Мне кажется, что вот-вот услышу шаги. Но это невозможно. Он не выйдет мне навстречу. Он просто не сможет.

Зажмуриваюсь, открываю глаза и приказываю себе забыть о страхе. Тихонько крадусь через гостиную в комнату, дверь в которую немного приоткрыта. Заглядываю в нее. Теплый свет ночника позволяет выхватить из темноты лежащее в кровати тело. Долго смотрю, ожидая, что он пошевелится, но этого не происходит. Его ноги и руки остаются неподвижны.

— Привет. — Надтреснутым голосом говорю я.

Делаю шаг внутрь и включаю свет.