Обаятельное чудовище

Тим вдавливает меня в стол и буравит взглядом. Я тоже не собираюсь поддаваться — выпрямляюсь и с достоинством встречаю его грубость. Агрессивно хмурю брови.

— Да ты пьян… — Говорю с отвращением, едва он выдыхает на меня весь свой гнев.

— Ну, и что? — Хрипло.

— Так. Левицкий. — Пытаюсь оттолкнуть его. — Ты нажрался и ни черта не соображаешь. Отвали по-тихому, а? Иначе, я сейчас закричу.

Вместо того, чтобы отступить, этот гад легко подхватывает меня под бедра, усаживает на стол, а сам устраивается у меня между ног.

— Вот это уже слишком… — Рычу я, подаваясь вперед.

Но его ноги и руки держат меня крепко.

— Кого ты обманываешь? — Хрипло произносит Тим. Его рука касается моего подбородка. Кончиками пальцев он приподнимает мое лицо и заставляет посмотреть ему в глаза. — Кого мы оба обманываем?

— Ты о чем?

Теперь я начинаю понимать. В его взгляде не гнев, а возбуждение. Ярость, ревность, слепая похоть. Чувства, которые мне не интересны.

— Ты хочешь меня. — Заявляет он. И его голова медленно склоняется ко мне. — А я хочу тебя. К чему вся эта кутерьма, если все и так понятно?

Глаза парня затуманены, дыхание с шумом вырывается из носа.

— Что тебе понятно, Левицкий? Тебе бы проспаться!

— Не ломайся, детка. — Его руки опускаются на мои бедра, и он крепче притягивает меня к себе. — Давай сделаем друг другу приятное, ты же хочешь этого?

— Нет. — Я громко сглатываю.

— Хочешь. — К моему рту прижимается его открытый рот. Он обнимает меня сильнее, медленно проводит языком по моим губам. — Чувствуешь, как я хочу тебя?

Твердое и пульсирующее упирается мне между ног, и даже через ткань я чувствую жар его тела.

— Мы же взрослые люди… — Тим прикусывает мою нижнюю губу, а затем отпускает. — Ты такая красивая, у меня башню рвет. Мне все остальные давно по боку. У меня стояк круглосуточный. Марта…

Ох, ну, конечно. Вот на этом моменте все его девицы и сдаются. Чем пошлее комплимент, тем лучше. Работает безотказно.

Я смыкаю губы, но Тим снова разводит их своим языком. Он целует меня, и этот поцелуй такой дикий и пугающий, что напоминает мне тот самый вчерашний ливень. Грохочет гром, темные тучи плывут совсем низко над землей, и только колючий дождь приносит долгожданную прохладу.

— Стой. — Шепчу я, задыхаясь.

Тим держит меня, прижимая к себе. Его руки стискивают мои ягодицы, его дыхание щекочет мою шею.

— У меня все есть. — Бормочет парень, переводя дыхание. — Не волнуйся об этом.

— Тим… — Я глажу его плечи, пытаюсь посмотреть в глаза в полумраке. — Тим…

Он недовольно раскрывает веки.

— Что, Киса?

— Раздевайся. — Шепчу я. Снова целую его, отпускаю и отстраняюсь. — Раздевайся, живо!

— О, ты мне приказываешь. — Улыбается он, играя бровями.

— Ты же сказал, что парни облажались. Давай, покажи, как надо было. Я хочу этого. Хочу видеть. Видеть твое тело, твои мышцы. Давай. Я хочу видеть товар лицом. — Мои пальцы настойчиво впиваются в его плечи.

— Ладно. — Тим отдергивает руки. Он отходит от меня на полшага и резким движением разрывает на себе рубашку.

— Вау… — Выдыхаю я, испуганно наблюдая за тем, как пуговицы разлетаются по кабинету. — Еще!

Освободившись от рубашки, Тим начинает избавляться от обуви. Наступает себе на пятки, и кроссовки слетают. Его пальцы проходятся по упругим мышцам живота и плавно опускаются на ширинку.

— Да… — Вздыхаю я, спускаясь со стола на пол.

Левицкий, танцуя, делает пару шагов назад, расстегивает пуговицу, ширинку, а затем снимает с себя джинсы.

— Покажи! Покажи мне его! — Я закусываю губу в нетерпении.

— Иди сюда. — Зовет он. — Потрогай.

Садится на диван.

— Так нечестно. — Делаю всего шаг. — Снимай трусы, Левицкий! Быстро!

Этот окрик действует на него отрезвляюще. Парень в секунду сдергивает с себя трусы и швыряет на пол. Он стоит со шпагой наголо и подманивает меня пальцем.

— Иди сюда, шалунья…

Сначала я ошарашенно наблюдаю за этим голым придурком в носках, а потом меня пробирает на смех.

— Марта, иди скорее к своему мартовскому котику. — мурлычет он, подкрадываясь ко мне.

— Сколько ж ты выпил, дурень? — Хихикаю я.

Наклоняюсь, собираю его вещи, прижимаю их к груди и выбегаю за дверь.

— Какого черта… — Тим в ярости вздымает руки.

И бросается за мной.

— Я не твоя Киса, запомни. — Говорю, отступая. — И не называй меня так.

Голый Левицкий замирает в дверях, не решаясь броситься за мной в коридор.

— Стой! Куда? А ну верни мои вещи, стерва!

— Тебе нужно немного остыть, Тимоша. А то ты так завелся, у-ух! А эти танцы… впечатляет!

— Вот сука…

— Прости! — Посылаю ему воздушный поцелуй, но тот разбивается о дверь, которую передо мной в ярости захлопывает Левицкий.

Бережно скручиваю в рулон его джинсы, трусы и рубашку и отдаю Никите:

— Подержи у себя, ладно? Через час отдашь шефу.

— Что это?

— Его грязные портки.

Никита непонимающе уставляется на комок одежды.

— И бикини. — Добавляю с улыбкой.

— А-а-а… — Недоуменно мычит охранник.

— Он там загорает. — Объясняю я.

— Понятно…

— И вызови мне такси, пожалуйста.

16

Тим

— Эй! — Окликает меня женский голосок, когда я выхожу из клуба в ночной сумрак.

Не оборачиваюсь. Мало ли кому я там опять понадобился.

— Стой!