Объект 623

— Наверное, — отозвалась Лида. — А когда их выдрали, еще и пол за собой забетонировали…

— Ладно, за мной, — буркнул Глеб, устремляясь вперед. Возможно, здесь была еще не оружейная штольня, а одно из ответвлений преддоковой площадки, где хранились материалы для ремонта подводных лодок. Тут были посты ВОХРа, служебные помещения, стоянка электрокаров, участок расточных станков для расточки сальников гребных валов подводных лодок. Где-то под ногами насосная станция для откачки воды из сухого дока… Пришлось включить фонарь — у боевых пловцов, конечно, масса достоинств, но умение проницать темноту в их число не входит. Из темноты выплывали заплесневелые стены, украшенные бурыми разводами, какие-то разлохмаченные вывернутые железки — бывшие консоли и кронштейны, к которым крепились элементы сложного электрооборудования. Идущий слева Борька вдруг сдавленно охнул, дрогнул фонарь — а Глеб уже выхватывал пистолет, одновременно приседая и уходя с линии атаки…

Борису просто не повезло. Когда-то проход в оружейную штольню перегораживали мощные двери противоатомной защиты метровой толщины, способные выдержать качественный ядерный взрыв. Сейчас их створки были приоткрыты, в одну из них и въехал лбом Караванов. Свет от фонаря выхватывал из мрака страдающего молодого офицера, разведенные монументальные двери, окрашенные в косую черно-желтую полоску и снабженные на обратной стороне запорно-стягивающими устройствами.

— Жить будешь? — неодобрительно осведомился Глеб.

— Попробую, товарищ майор, — простонал Борька, явно преувеличивая глубину и тяжесть своих страданий.

— Это все фигня, — компетентно заявила Лида, припадая ко второй двери и беря пистолет на изготовку. — Я тут в прошлом месяце ночевала у подруги. Ночью просыпаюсь — сушняк страшный, пить хочется, темнота колючая. Примерно представляю, где кухня, и иду по коридору, руками перед собой машу, чтобы не ляпнуться во что-нибудь. А дверь как раз наполовину была открыта — слева пусто, справа пусто — и тут как хрясь лбом об ее торец! Вот это да, скажу я вам — искры из глаз, понять ничего не могу, обидно, кто это меня кулаком по лбу…

Караванов хрюкнул, забыв про свои страдания.

— После этого даже пить расхотелось, — грустно заключила Лида. — И синяк на лбу пришлось неделю пудрить… А у тебя, Борька, ерунда, подумаешь, бровь рассек.

Пришлось предупредить словоохотливых коллег, что здесь не «Смехопанорама» — и Глеб первым просочился за двери. В этой части объекта царила полная разруха. Вместо оружейной штольни, они попали в один из ремонтных цехов, расположенных на правом «побережье». Из мглы вырисовывались разинутые пасти канализационных люков, бетонные наплывы в полу, на которых размещались остатки станочного оборудования. Ржавые корпуса токарных, фрезерных, расточных, сверлильных станков, слесарных гильотин — из них удалили всю начинку, а у многих даже оторвали обшивку. Все это смотрелось как-то дико, апокалиптично. Особую прелесть картине придавали свисающие с потолка обрывки проводов и проржавевшие трубы, под которыми явно не стоило ходить. Спецназовцы маневрировали между станками, обогнули круглую станину, напоминающую гигантскую плаху, над которой завис покореженный козловой кран…

Возвращаться назад было глупо — здесь явно имелся проход в оружейную штольню. В правой части цеха зиял провал — паттерна метровой ширины. Она вывела на узкую металлическую лестницу. Десять ступеней вниз, узкий бетонный мешок, от которого убегал в неизвестность очередной коридор. Странно, что эту лестницу не разобрали. Впрочем, пытались отодрать одну из ступеней, не вышло, о рваный край запнулся Караванов и с ускорением и глухим высказыванием по матушке полетел в дыру.

— И наслал на него Господь десять казней египетских, — беззлобно ухмыльнулась Лида, заблаговременно перепрыгивая через клятую ступень.

— Да, не мой сегодня день, — обнаружил Борька, вырисовываясь из темноты с убитым видом и потирая ушибленное плечо. — Ладно, командир, не смотри на меня, будто я разбил бутылку твоего «Хеннесси». Лучше оцени — я сегодня впитываю все неприятности, которые могли бы достаться вам с Лидунькой.

Спецназовцы застыли, погасив фонари. В этой части подземного мира царила другая тишина — не такая, как в штольне, — глухая, спертая, утробная. И в этой тишине неподалеку капала вода, разбиваясь о каменную подошву.

— Вы, конечно, можете не прислушиваться к моему мнению, а заодно посмеяться над пресловутой женской интуицией, дорогие мужчины… — как-то заковыристо начала Лида, — но когда мы шли по цеху, у меня было просто дикое ощущение, что за нами кто-то наблюдает и крадется. Затылок просто взмок, если вы понимаете, о чем я…