Она подняла глаза и посмотрела на него с грустинкой — хотя и не выглядела в эту минуту сильно опечаленной.
— Тебе звонил Григорий Ильич, — поведала дама.
«Прорвемся», — подумал Глеб.
— Я знаю, милая…
— Нет, ты не понял, Глеб. Григорий Ильич звонил уже после того, как ты ушел в туалет, а потом на кухню. Я ответила, решила тебя не беспокоить. Он смутился, услышав женский голос, и попросил передать тебе, чтобы к началу рабочего дня ты был у него как штык. Намечается крупная заварушка, чреватая большим политическим скандалом — именно так он сказал, и он просто обязан предупредить тебя заранее.
— Одуреть, — пробормотал Глеб. — Придется снова спасать этот грешный мир… А зачем он снова-то звонил?
— А первый раз звонил не он, — удивилась девушка. — Я думала, ты уже разобрался. Прости, не удержалась. Ты что-то говорил про грешный мир? Номер предпоследнего входящего вызова сильно отличается от номера последнего. Совпадают всего две-три цифры, не больше. Я не удержалась, набрала его. Отозвалась женщина, у нее был приятный голос, она по ошибке назвала меня Глебом, потом задумалась. И вот теперь сижу и думаю, дорогой… — Она смотрела на него, не переставая, пыталась иронично улыбаться, но грусть-тоска в груди уже звенела.
«Прорвемся, — подумал Глеб. — Мы всегда прорываемся, черт возьми…»