Объект номер 13

— Нет. И даже не за политиканов, которые заварили всю эту кашу. Но правда в том, что, если альды захватят нас, мы станем рабами для их “граждан”. Даже не вторым, а третьим сортом. А ещё одна правда в том, что там, под истоптанной сапогами грязью, изрытой выбоинами от снарядов, под разрухой, тьмой и ложью есть свет. Посмотри внимательно на этих людей, которые пытаются помочь друг другу. Вон та женщина с ожогами, как вариант. Медик. Когда загорелся реактор, она раз за разом возвращалась, чтобы вынести из Отсека Малютки эмбрионы. Она не остановилась, даже когда защитный костюм начал тлеть. Это были не её дети, но она сделала это. Или вон тот парень, которого пытаются откачать… А не, уже всё. Не пытаются. Он — младший техник. Дверь между отсеками заела, началась разгерметизация жилых помещений. Он и ещё трое вручную закрыли дверь, чтобы спасти остальных… Я к чему. Просто понимаешь, война — она как лакмусовая бумажка. Она показывает худшее, но и лучшее тоже. И мы, офицеры, должны никогда не забывать, что сражаемся ради лучшего. Даже если мы порой не согласны с нашим командованием, даже если иногда люди, которых мы защищаем, ужасны, даже если поражения и потери глушат. Видишь звёзды над нами? Пока они есть, наша воля, как и наша вера, должны быть несокрушимы. Потому что это наш долг. Эти звёзды станут нам или победой, или могилой. Но пока у нас есть честь, мы должны верить в свою родину. Но ещё больше мы должны верить в людей. Потому что видал я солдат без такой веры. И знаешь что? Они наёмники, разбойники, машины для убийств… они кто угодно, но не солдаты. Не офицеры. Даже если у них есть нашивки… Так что постарайся не скатиться к тому же, Кат. Пожалуйста.

Я моргнула, прогоняя воспоминания.

Многовато их накапливается за войну. И с этим ничего не поделаешь… Разве что раньше времени бахнет инсульт. Или альцгеймер. Тогда, конечно, и имя своё есть шансы забыть, не то что давние деньки… Кстати, обычный случай для пилотов: знаменитый “эффект тоски по дому”, который проявляется при длительном пребывании человека в космосе. С реальной тоской ничего общего не имеет, понятное дело; там в причинах и влияние невесомости, и перегрузки, и состав сгенерированного кислорода. А так всё просто, на самом деле: эволюция нас не задумывала тварями летающими, мы как-то сами подсуетились. Вот организм и охреневает от открывшихся перед ним высот… Говорят, через пару поколений генетики сумеют-таки полностью пофиксить этот баг, подкрутив чего-то с химсоставом наших мозгов.

Но пока что имеем, что имеем.

То есть, пытаемся объяснить, что такое звёзды, когда ты в колодце.

— Так вот, это я к чему… Над нами всегда есть звёзды, Родас. Они для ребят вроде нас и колыбель, и могила. Когда совсем паршиво, когда накрывает колодец, надо таращиться на звёзды. И верить в людей. Изо всех сил. Потому что иначе всё то, что мы тут делаем, скатится в бессмысленное и беспощадное дерьмо. И никакой рационализм не поможет. Он вообще, скажу тебе по секрету, слабо помогает, когда доходит до… дефекта.

— Интересный… взгляд на вещи и мир, — его глаза были близко-близко. Я вообще не заметила, когда он успел подойти. Ишь, тихушник! — Видимо, этот Кэп — довольно неординарный человек…