Объективная диалектика

Близким к понятию материи, фактически совпадавшим с ним в домарксистской философии было понятие субстанции. Субстанция характеризовалась как основа вещей, в материалистическом понимании субстанции подчеркивалась ее объективность, абсолютность, несотворимость и неуничтожимость, необусловленность ее существования каким-либо духовным началом. Для характеристики материи в истории философии часто использовалось также понятие сущности. Среди ряда значений понятия сущности одно совпадало с понятием материи как основы вещей. При этом понятие основы вещей в конечном счете сближалось с субстратом в метафизическом смысле. Сложившееся в древней философии и ставшее традиционным в домарксистской философии понимание материи можно назвать метафизическим, поскольку в нем материя отождествлялась с метафизически понимаемым субстратом.

Понятие материи как субстрата не было чисто умозрительным. Хотя, говорил Аристотель, материя «сама по себе» не познается, чувственно не воспринимается, тем не менее к признанию ее существования мы приходим на основании обобщения наблюдений. «А что и сущности, и все остальное, просто существующее, возникают из какого-нибудь субстрата, — писал Аристотель, — это очевидно из наблюдений. Всегда ведь лежит в основе что-нибудь, из чего происходит возникающее, например растения и животные из семени»[108].

Одним из наиболее исторически значимых вариантов субстратного понимания материи была атомистическая концепция. Античные материалисты (Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар), понимая материю как субстрат вещей, представляли этот субстрат в виде совокупности атомов. Атомы в силу малости недоступны чувственному восприятию. Атом представлялся как неизменная, неделимая, несотворимая и неуничтожимая частица, которая обладает определенным весом, величиной, формой и не имеет температуры, цвета, запаха и тому подобных качеств[109].

Атомистическая концепция материи опиралась на определенные наблюдаемые факты. Лукреций писал: «…потому обратить тебе надо вниманье на суматоху в телах, мелькающих в солнечном свете, что из нее познаешь ты материи также движенья, происходящие в ней потаенно и скрыто от взора»[110]. На это обстоятельство специально обращал внимание В. И. Ленин, подчеркивавший в «Философских тетрадях» «роль пыли (в солнечном луче) в древней философии»[111].

Развитая Аристотелем концепция материи существенно отличалась от атомистической. Если представители атомистической концепции понимали материю как дифференцированный субстрат, множество атомов, то Аристотель считал, что материя есть некое однородное, недифференцированное начало. Этот субстрат, по Аристотелю, бескачествен, неподвижен, неизменен. Возникает вопрос о причине существования качественно разнородных вещей. Решая его, Аристотель допускает существование некоторых внешних по отношению к субстрату факторов. Создавая свою онтологическую концепцию материи, он положил в ее основу дуализм материи и формы. Материя, по Аристотелю, как неопределенный субстрат стремится к форме и получает ее извне, благодаря чему становится определенной материей, конкретными вещами. Концепция материи Аристотеля в средневековой философии получила идеалистическую интерпретацию: форма рассматривалась как некое духовное начало, которому приписывался приоритет над материей[112].

Традиционное субстратное понимание материи метафизично по своему существу. С одной стороны, субстрат рассматривался как нечто абсолютно устойчивое, лишенное изменения и развития, а с другой — он оказывался чем-то ненаблюдаемым, своеобразной «вещью в себе»[113]. Метафизическая ограниченность этого понятия вызвала его критику.

Материалистическая критика метафизических аспектов субстратного понимания материи была направлена прежде всего против понимания материи как однородного, неизменного, пассивного субстрата, против противопоставления его материальной форме. Уже Ф. Бэкон говорил о том, что «лишенная всяких качеств и форм пассивная материя является, по-видимому, совершеннейшей фикцией человеческого ума»[114]. Дидро, опираясь на современное ему естествознание, решительно отрицал существование однородного субстрата: «Я останавливаю свой взор на общей массе тел, я вижу все в действии и в противодействии, я вижу, как все разрушается под видом одной формы и восстанавливается под видом другой; я наблюдаю перегонки, разложения, всевозможные соединения, явления, несовместимые с однородностью материи; отсюда я заключаю, что материя разнородна, что существует бесконечное разнообразие элементов в природе»[115]. «Мне представляется невозможным, — писал Дидро, — чтобы все существа природы были созданы из безусловно однородной материи; это так же немыслимо, как представить себе, что они все одноцветны»[116].