Объективная диалектика

Анализ отдельного показывает, что оно противоречиво. Обычно отдельное отождествляют с единичным, т. е. абсолютно индивидуальным и неповторимым. Но такое единичное есть лишь абстракция: реальное единичное всегда выступает в единстве с повторяющимся, т. е. сходным. Поэтому отдельное есть единство единичного и сходного[170]. Например, явления отражения красного луча под углом в 45° от стеклянного зеркала и зеленого луча под углом в 68° от стального зеркала сходны в том отношении, что в обоих случаях угол отражения равен углу падения. Очевидно, что равенство углов падения и отражения входит в содержание как первого, так и второго явления.

Если анализ явления не представляет особых трудностей, то иначе обстоит дело с анализом сущности. Можно сказать без преувеличения, что ни одна философская категория не вызывала в истории конкретных наук и истории философии таких острых дискуссий, как категория сущности. Именно вокруг этой категории было построено больше всего схоластических и даже мистических умозрительных схем. В результате появился позитивистский скептицизм, наиболее четко выраженный Б. Расселом: «Это, по-моему, безнадежно сбивающее с толку понятие».

В то же время практика научного творчества постоянно вынуждает исследователей вновь и вновь возвращаться к употреблению этого понятия. Например, В. Гейзенберг, говоря о значении нефеноменологических теорий в системе теоретической физики, обращает внимание на то обстоятельство, что любая такая теория предполагает качественную формулировку «того часто еще неизвестного, что обозначают через сознательно неопределенное выражение — „физическая сущность“»[171].

Как было показано, природа материального объекта и его атрибутов обусловливает природу соответствующих познавательных процедур, а не наоборот. Но поскольку характер познавательных процедур связан с природой объекта и его атрибутов, то в процессе познания можно «перевернуть» действительное соотношение между атрибутами и процедурами: изучая познавательные процедуры, используемые при познании соответствующего атрибута, можно установить, какие результаты (виды знания) они дают, а затем, на основе принципа отражения, можно заключить, какой объективный аналог соответствует полученному виду знания. Получается следующий эвристический прием: процедура — вид знания — объективный аналог. С помощью такого приема можно определить природу объективного аналога, существующего до, вне и независимо от соответствующих процедур[172].

Итак, узнать, что такое сущность, можно, лишь обобщая конкретные случаи раскрытия сущности различных явлений в конкретных науках. Анализируя такие случаи, следует учитывать анализ категории «сущность» в истории философии. Природу сущности нельзя выяснить ни путем чисто умозрительных рассуждений историко-философского характера, ни путем чисто эмпирических экскурсов историко-научного характера. Без учета данных истории науки легко удариться в спекуляцию; без учета данных истории философии легко растеряться в море эмпирических «мелочей» и не увидеть главного.

Так как проанализировать все известные случаи раскрытия сущности в конкретных науках невозможно, то (чтобы избежать потери общности) надо выбрать случаи, удовлетворяющие определенным требованиям. Во-первых, явления, сущность которых была раскрыта, должны относиться как к природе, так и к обществу; во-вторых, они должны быть связаны как с объектами в стационарном состоянии, так и с развивающимися объектами; в-третьих, они должны быть массовыми (типичными); наконец, в-четвертых, они должны быть сравнительно простыми для анализа и в то же время такими, при раскрытии сущности которых все познавательные процедуры использовались бы в явном виде. Именно по указанным соображениям мы выберем для анализа два знаменитых в истории науки случая раскрытия сущности: раскрытие Лавуазье сущности воды в 1783–1785 гг.[173] и раскрытие сущности капиталистической прибыли Марксом в 1857–1858 гг.[174]

Рассмотрим вначале, каким образом была раскрыта сущность воды. Анализ природы воды начался с эмпирического исследования различных конкретных вод (для простоты ограничимся речной, грунтовой и дождевой). При этом существенно, что речь шла о вполне конкретных водах (например, о воде из Сены, грунтовой воде в окрестностях Парижа и воде после дождя, который прошел над Парижем, допустим, 5 июня 1770 г., т. е. о вполне определенных гидрологических явлениях). Сравнительный анализ этих вод показал, что между ними имеются как различия (например, в плотности), так и сходство (все они представляли собой бесцветные жидкости без вкуса и запаха с t_зам=0 °C и t_кип =100 °C при нормальном давлении).