Объемный взрыв

– Иди к черту, Консул.

– Я уже там, – ухмыльнулся Кратов и отключился.

Кратову не стоило завидовать. Заточенный в бронированных стенах галатрампа, он ждал возвращения Дези Вифстранд. И никак не мог повлиять на развитие событий. Что для такой деятельной натуры и было самым невыносимым.

«Кстати, давненько не поступало вестей от нашей Марсианки, – подумал Носов. – Пора бы ей уже вернуться».

Возможно, этой невинной мыслью он разбудил лихо.

7. Спецканал ЭМ-связи, протокол XDT, сугубо конфиденциально

20.06.152–14.25.05 (Федеральное нормализованное время).

НЕОФИТ – ВОРОНУ

По прибытии и развертывании в активный строй флексары сообщили, что находятся в центре жилой застройки и, дабы не привлекать повышенного внимания населения, вынуждены прибегнуть к маскировке. Судя по всему, произошла терминологическая накладка: вместо промзоны 868 манипула прибыла в обитаемый сектор 868. Это значит, что до завершения передислокации флексаров группа Марсианки осталась без огневого прикрытия.

20.06.152–14.26.23 (Федеральное нормализованное время).

ВОРОН – НЕОФИТУ

Вашу мать. Если с головы Марсианки упадет хотя бы волос, нам обоим конец. Надеюсь, это понятно. Я серьезно озабочен. Да какого черта, я напуган. Не за себя – за девчонку, которая делает нашу работу и по нашей вине угодила туда, где ей быть не полагается. Я хочу, чтобы эти кретины самым кратчайшим путем переместились туда, где они сейчас нужнее всего.

20.06.152–14.28.45 (Федеральное нормализованное время).

НЕОФИТ – ВОРОНУ

Флексары не кретины. Они просто оказались дезориентированы. Не требуйте от них того, что они не в состоянии дать. Если угодно, можете считать кретином меня.

20.06.152–14.30.00 (Федеральное нормализованное время).

ВОРОН – НЕОФИТУ

Вы все кретины. И я тоже, что доверился вам, а не взялся за дело лично.

8. Оберт идет ва-банк

Обратный путь пролегал в полном молчании и занял, кажется, вдвое больше времени. Оберт чувствовал себя совершенно больным и разбитым, ему не хотелось никуда идти – ни на свет, который оказался иллюзией, фальшивкой, обманными светильниками в металлических сводах, ни назад, в сумрак и сырость древнего бункера. Все планы рухнули, выстраивать новые не было ни сил, ни желания. Теперь, когда все открылось, можно было, наверное, лечь прямо здесь, в этом затхлом переходе, и отлежаться, а уж потом как-нибудь выбраться, забиться в свою убогую келью и продолжить обычное растительное существование. И только мысль о том, что в одиночку, в темноте, такой же обманной и ненужной, как и свет, придется тащиться через парфюмерные заросли льергаэ, ограждала его от подобного намерения. Мониторы провожали унылую процессию прежними недоверчивыми эволюциями.

Наверное, так могли бы выглядеть какие-нибудь незадачливые аргонавты, нашедшие на месте золотого руна вонючую пастушью овчину.

Спотыкаясь о собственные ноги, Оберт поотстал, и тут же был уличен в этом недреманным капраловым оком. «Плохая мысль», – бесцветным голосом сказал Даринуэрн. «Что вы знаете о моих мыслях?» – огрызнулся Оберт. «И все равно, не следует так растягиваться. Вы не знаете, на что запрограммированы мониторы. И я не знаю. И никто уже, наверное, не знает». – «Вы по-прежнему во власти своего приказа», – желчно произнес Оберт. «Разумеется», – бесстрастно ответил эхайн. «Ну да, у вас сильная мотивация. Титул… резиденция… то-се… Это у меня с мотивацией большие проблемы». За очередным поворотом к желтому полусвету примешались яркие тона, а под ногами обнаружился знакомый уже пружинящий пандус. Жмурясь и поеживаясь, они выбрались из шахты.

– Что мы скажем? – саркастически осведомился Руссо.

– Правду, и только правду, – очень спокойно сказал командор Хендрикс. – Но не всю правду. Пункт связи есть, и он не работает.

– А потом? – спросил Оберт.

– Разойдемся по домам, – пожал плечами командор.

– И будем тихонько, словно овцы, ждать наказания, – довершил Руссо.

– Я попытаюсь склонить янрирра капитана к снисхождению, – напомнил вполголоса капрал Даринуэрн.

– Кстати, как он там? – оживился командор.

– Ситуация нормализовалась, – уклончиво ответил капрал.

– Странно, – вдруг сказал Ниденталь на лимбургском. – Он говорит, у станции нет собственной двигательной установки. И в то же время ее периодически извлекают из экзометрии в субсвет. Каким образом? Что-то не сходится.

– А ведь и верно, – сказал Оберт, также на лимбургском. – Капрал снова юлит. А я все гадал, отчего он так сопит и бегает глазками, когда излагает нам новую версию ситуации.

– Конечно, – согласился командор Хендрикс. – У него такая работа. И он с ней неважно справляется. Постоянно пробалтывается.

– Вы опять за свое, – сказал Даринуэрн с укоризной. – Теперь-то уж чего таиться?

– Мы обсуждали вашу ложь, – хладнокровно сказал командор Хендрикс.