Оберег для дракона

Время медленно, но верно убивало ее. Каждая минута… Да что там! Каждая секунда, кажется, ввинчивалась в нутро Юлы, «просверливая» там огромную дыру сосущей пустоты. И это было отвратительное ощущение. Почти невыносимое. Когда не знаешь, что делать и как справиться с этим роем секунд, наваливающихся и вонзающихся в тебя. Пока с ней разговаривал помощник следователя, казалось как-то полегче. Его вопросы заставляли сосредотачиваться на том, что было вчера или сегодня утром. О чем они говорили? Имелись ли какие-то подозрения, что-то непривычное?

И Юла честно и рьяно старалась вспомнить малейшие детали. Они с Михалычем рассказали и про подозрительных типов, замеченных на поселке, и про желание Юры завести собаку она вспомнила, и про то, что любимый казался озабоченным чем-то в последние дни. Вадим это все записал, задал море уточняющих вопросов о мелочах, которые Юла не всегда могла вспомнить или просто не знала: кто в прокуратуре вел дело Филиппа, к примеру?

Однако все равно в итоге уехал в управление. И дом охватила гнетущая, тяжелая атмосфера мучительного ожидания хоть каких-то вестей. А Тищенко ей все не звонил. И сколько бы Михалыч ни уговаривал ее довериться профессионалам, Юла не могла сесть и просто ждать со спокойным сердцем. Она и сидеть-то не могла. То и дело вспоминала, что у них роспись завтра и надо документы готовить. Принималась искать паспорта и тут же откладывала, охваченная диким ужасом, что Юра может и не вернуться… Носилась по открытому первому этажу, перекладывая вещи с места на место, при этом даже не понимая, что именно в руки берет. Разбила бутылку минералки, когда пыталась открыть, чтобы Михалычу налить. Не распробовав ни вкуса, ни аромата, проглотила жаркое, которое сосед принес, надеясь отвлечь ее обедом. И, словно заведенная, тараторила «спасибо», пытаясь не показать этого Михалычу.

Но он, конечно же, все видел и понимал. Только не комментировал, словно внимание на этом заострять не желал. А ещё сам нервничал настолько очевидно, что иногда уже Юла принималась его успокаивать. В общем, мало чего хорошего она смогла бы о том дне вспомнить. Иногда казалось, что лучше бы в офис поехала — а вдруг отвлеклась бы? Только, здраво оценивая свое состояние, ясно понимала — не просто не работала бы нормально, а всем остальным мешала бы. Ее и сейчас злил и раздражал каждый звонок из офиса. А сотрудники, словно издеваясь, названивали и названивали!

Нет, никто ей просто так и без повода не звонил. И все вопросы были по делу, кратко… Только Юла все боялась, что именно сейчас, в эту конкретную минуту, Тищенко и набирает ее номер. А Юла по макету на январь глупые пустяки решает! И, само собой, этот телефон не поддерживал режим приема двух вызовов. Вот и торопилась, обрывая вопросы подчиненных.

Однако никаких сообщений о пропущенных звонках не поступало. Пока, уже почти в пять вечера, Тищенко ее все же не набрал.

— Да? — голос Юлы дрожал, а внутри, в той самой сосущей пустоте, что-то еще умудрилось связаться в жесткий узел.

И все вопросы вдруг сами собой из головы вылетели. Только сердце грохочет и в груди, и в животе…

— Нашли, — кратко проинформировал следователь. — Живой. В восьмой городской. Можете приехать.

И отключился, оставив без ответов множество деталей и уточнений, которые тут же вспыхнули у нее в разуме. Словно бы со словом «живой» к Юле она сама вернулась, ее характер и воля. То, что блокировала та самая пустота и страх за Юру.

Глава 18

Юла никогда не любила больницы. Да и кто, в здравом уме, может любить место, полное болезни, боли, страдания и немощи? Она искренне восхищалась людьми, которые посвящали этому жизнь, но сама предпочитала даже не наведываться в стены подобных учреждений. Потому, если кому-то из знакомых доводилось болеть, она всеми возможными способами избегала посещений, оставляя это уже на время после выписки.

Однако сейчас Юла о своей неприязни к больницам даже не вспомнила. Она летела в буквальном смысле по коридору, оставив Михалыча далеко позади, ещё где-то на первом этаже. И была целиком и полностью сосредоточена на поиске палаты, в которую, как ей сказали, определили Юру. Следователя она еще также не видела. Да и медперсонал в приемном затруднился объяснить, что же именно со здоровьем Юры. Вот она и неслась, как ненормальная, по коридору, даже себе не до конца отдавая отчет, насколько силен страх за любимого, грызущий ее изнутри.

Поняла, что приближается к цели, увидев у одной из дверей того самого Вадима, который у нее утром сведения собирал. Вроде и так торопилась, но теперь просто рванула вперед, лавируя между пациентами и медперсоналом, также ходящими по коридору.

— Он здесь? — еле выдохнула, пытаясь проскользнуть мимо помощника следователя.

Но тот уверенно стоял на входе, не пропуская.

— Да, сейчас. Я уточню, можно ли. Там врач как раз, и Юрия еще допрашивают, — Вадим вроде и с сочувствием глянул, и в то же время ясно давал понять, что без разрешения начальства не пропустит ни под каким предлогом.