Оберег для царевича (СИ)

Олеся в испуге обернулась, но на берегу реки уже никого не было. Сердце её заколотилось, как сумасшедшее. Она припустилась бежать обратно к дому, подгоняемая беспокойством и дурными предчувствиями. Пролетев как на крыльях через весь сад, она остановилась около крыльца и перевела дыхание.

«Что они имели в виду?» — думала она, поднимаясь по ступеням.

Глава 21

Олеся вошла в дом. Здесь было тихо, темно и гораздо теплее, чем на улице. Девушка, взволнованная встречей с берегинями, мечтала поскорее вернуться в постель. Ей ужасно захотелось устроиться под боком у своего любимого и уснуть в его объятиях.

Она тихонько прикрыла за собой дверь и хотела было подняться наверх. Как вдруг вспомнила, что не оставила сегодня вечером каши для кикиморы, живущей в доме. Стараясь не шуметь, девушка зажгла свечу, стоящую на столе. Потом достала горшок с кашей, оставшейся с сегодняшнего обеда, и отложила немного в маленькое блюдечко.

Вернув горшок на место, Олеся поставила тарелочку с кашей возле печки. Она уже было собралась уходить, как вдруг из темного угла выбралась на свет уже знакомая ей кикимора.

— Спасибо, хозяюшка. Впервые за все годы я сыта. Когда тебя не станет, опять отощаю, — сказала она, протягивая вперёд тонкие ручки.

Олеся улыбнулась. Она подумала, что тощать этому безмерно худому существу все равно некуда, но не стала говорить об этом, чтобы не расстраивать её. Ещё её зацепили слова — «когда тебя не станет». Звучало это так, будто бы девушке не суждено остаться в живых.

«Ещё одна пророчит несчастье», — подумала она, но вслух сказала другое.

— Я скоро приеду, а пока попрошу Ермолая ставить каждый день для тебя угощение.

Кикимора рассыпалась в благодарностях.

— Ты послушай меня, хозяюшка, — заговорила она после, — страшно мне было говорить. Сама знаешь, от домового мне нигде не укрыться, а этот народ не любит, когда их тайны выдают. Но не могу промолчать. Надо предупредить тебя, чтобы не получилось, как со старой хозяйкой.

Олеся присела рядом с ней, так как кикимора говорила очень тихо, постоянно оглядывалась, как будто боялась, что её может услышать кто-то другой, кроме девушки.

— Ты не смотри, что твой суженый тих да покладист. Он такой, но до поры до времени. Если хочешь жива остаться, никогда ни на кого другого не смотри, и всё у него на глазах будь, чтобы не в чем ему было тебя упрекнуть.

Олеся удивлённо уставилась на тощую собеседницу. Она не понимала, о чём говорит кикимора.

— Что ты знаешь? — также шепотом спросила она.

— Домовой — самое ревнивое существо на свете. Он любить-то любит, но коли прознает о сопернике — берегись! Ты спрашивала, кто убил матушку хозяина, так я скажу кто — домовой! Олеся похолодела. Она не могла сообразить, какой именно домовой убил хозяйку, тот, от которого она родила мальчика, или сам мальчик, наполовину домовой.

— Кто убил? — севшим голосом спросила она.

— Ну, кто убил? Я же тебе говорю: хозяйка крутила любовь с домовым. Он любил красавицу больше всего на свете. Но как-то заподозрил её в измене и задушил ночью прямо в постели!

— Да ну! — в изумлении воскликнула девушка.

Кикимора вдруг задрожала и, подбежав совсем близко к Олесе, зашептала:

— Он идёт сюда! Берегись, он злится!

И в ту же секунду скрылась в темноте.

Девушка почувствовала, как по спине у неё ползет холодок, руки её вспотели, а в горле пересохло от страха. Она представляла себе, как старый всклоченный домовой идёт сюда прямо из царского дворца, и задрожала. Олеся огляделась по сторонам, но никого и ничего не видела. В кухне было пусто и тихо.

Усилием воли она заставила себя успокоиться. Эта кикимора что-то напутала. Если старый домовой сейчас во дворце, то он никак не мог идти сюда. Да и чего ему злиться на Олесю, она ведь с ним даже незнакома.

Девушка уже хотела погасить свечу и подняться наверх, как прямо перед ней возник силуэт человека.

Олеся взвизгнула от ужаса и отступила назад, чуть не упав. Свалиться на пол ей не дали крепкие руки, схватившие её за плечи.

— Борислав! Это ты? Как ты меня напугал! — с облегчением выпалила она, разглядев знакомые и столь любимые ею черты.

Парень молчал. Олеся увидела, что лицо его окаменело, а рот скривился в однобокой ухмылке. Это был верный признак, что он злится или сильно расстроен.

— Где ты была? — ледяным тоном задал вопрос Борислав.

— Я выходила в сад, — ответила Олеся.

— Зачем? — звенящим голосом задал вопрос молодой человек.

Борислав продолжал держать девушку за плечи. Руки его, удивительно сильные, впивались в её тело, доставляя боль.

— Меня звали берегини. Я услышала и вышла, — проговорила девушка.

Олеся болезненно поморщилась, но не сделала попытки освободиться. Она только бросила взгляд на ладонь парня, сжимавшую её плечо.

Борислав, внимательно следивший за ней, заметил это. Он отпустил девушку, но продолжал смотреть прямо в глаза, как будто желая проверить, правду ли говорит невеста.

Из своей комнаты, расположенной возле кухни, вышел Ермолай. Он сонно щурился и с испугом поглядывал на девушку и молодого человека.