Оберег из Сычигорья (СИ)

Коренастый пахарь, размахивая мечом и отгоняя животных, побежал к котлам. Мужчине повезло, что псы сначала напали на шатунов. Трёх оставшихся собак он контролировал. Достигнув котла, пахарь забросил меч в воду и потянулся на руках.

— Есть! Внутри! — заорал барон.

— Сволочь везучая, — пробурчала Веста и достала кнут.

— Не сейчас, дай досмотреть, — крикнул Бадьяр в ложу народницы, проигравшей спор.

Крапивная присыпка сработала. Старуха замешкалась на старте, но увидав, как собаки разодрали шатуна, бросила вилы, заголосила и враскачку побежала через арену. Держась за голову, она орала и совсем обезумела. Пёрла прямо на собак, лающих на шатуна, державшегося за столб. Псы, почуяв неприятный запах, фыркнули и отошли. Орущая баба пробежала мимо. Она миновала столбы, котлы, не обратила внимание на качели и уткнулась в стену лабиринта. Тут разум вернулся, женщине показалось, что она спасена.

— Направо! Направо!

— Третий вход!

— Не стой, дура! Задерут же!

— Слева спасение!

Зрители подсказывали в зависимости от ставок. Одни хотели добить винодельщицу, другие ставили на последнюю четверть дистанции, поэтому пытались продлить смертельную гонку. Сочувствующих не было, уж слишком легко баба доковыляла до лабиринта.

Женщина отдышалась и зашла внутрь. Не третьем повороте меч вылетел из стены и моментально убил старуху. Мортус торжествующе посмотрел на барона. Бадьяр демонстративно отвернулся и громко произнёс:

— Почему не стреляют по столбам? Четверть часа давно прошла.

На трибуне кто-то засмеялся, обрадованный выигранным пари, но Бадьяр принял смех на свой счёт.

— Я сказал стрелять! — взвизгнул барон и знатная публика притихла.

— Время ещё не прошло, мой покровитель, — твёрдо возразила народница.

Нараставший взрыв можно было пресечь. Возражение Весты походило на напоминание. Стражники обязательно выстрелят, просто барон в порыве азарта не обратил внимание, что время не подошло. Но народница добавила:

— Они не будут стрелять.

Спокойная уверенность женщины добила Бадьяра. Ему не подсказали, а ткнули мордой. Сколько не петушись, а стража не выстрелит. Потому, что закон. А я, Веста Кнут, его блюстительница. Здесь нет твой власти.

Толстяк вскочил и в ложах поняли, что гнева не миновать. Он замотал головой в поисках жертвы. Наученные приступами ярости подданные опустили головы. Бадьяр наткнулся на приветливый взгляд Пурелия, единственного, кто смотрел на барона, и выбрал.

— Ты!

— Да, мой покровитель.

— Почему… Кто приказал… Где… — путался барон, выбирая повод. — А! Нашёл твой друг отравителей?!

— Моё слово в силе. В королевский день Лукос Шварц установит виновного, в противном случае меня казнят.

— Что мне до твоей казни, дуралей?

— Книгочей, — поправил Пурелий, чем окончательно взбесил барона.

— Завтра! — завизжал толстяк. — С появлением солнца Лукос Шварц должен явиться ко мне! Или ты умрёшь!

Эльза Ветер захлопала.

— Лучший барон Сычигорья!

Знать в ложах подхватила, после чего захлопала вся арена. На тропах ничего не происходило. Часть собак доедала шатуна, винодельщица погибла в лабиринте, двое живых участников отсиживались в укрытиях.

Аплодисменты успокоили Бадьяра. Он помахал трибунам и уселся.

— С покорностью принимаю смерть, — поклонился Пурелий. — Причиновед не раскрывает личность, даже мне не известно, кто он. Но если барону угодно, готов умереть. Надеюсь, Шварц не обидится и не покинет город.

Ссора нового друга с бароном не входила в планы Мортуса, поэтому он вмешался.

— Мой покровитель! Книгочей лукавит, говоря, что Лукос Шварц не раскрывает личность. Вы же сами говорили, уважаемый Пурелий, что в исключительных случаях он появляется перед заказчиком.

— Да, такое бывает. Но не перед всеми.

— Барон Бадьяр Широкий, да хранит его король, и не говорил, что нужно явиться всей знати. Пусть Лукос Шварц покажется властной четвёрке и барону.

— Или книгочей умрет! — добавил толстяк.

Мортус понимал, если они не найдут отравителя, то погибнут. Или от очередной завороженной бомбы, или от гнева короля. А на случай поимки необходимо сдружить Бадьяра с Пурелием, чтобы барон допустил книгочея «до тела», не ударившись в обиду. Втроём заговорщики быстрей скинут толстую бестолочь.

— Благодарю, мой покровитель, — смирился Пурелий. — Завтра на восходе, в зелёный день, Лукос Шварц будет стоять перед вами и властной четвёркой.

— Только передо мной! — закапризничал барон.

— Как вам угодно. Уважаемые мужи и дамы! Завтра на восходе Бадьяр Широкий встретится с Лукосом Шварцем. Ставлю на это свою жизнь.

Знать взревела.

— Слава барону! Слава книгочею!

Бадьяр подобрел обратно, Эльза завиляла задом, а из ложи зельевариуса раздался радостный крик:

— Пироги-и-и!