Оберег от испанской страсти

Рокер взлохматил ладонью мокрые после душа волосы.

— У вас в мужской раздевалке фена нет! Как голову сушите?

— Никак, — пожал плечами Федор, — у всех наших мужиков прически почти под ноль. Лохмы никто не носит.

— Надо не только о себе, но и о посетителях думать, — закапризничал Гумбанов.

— Так посторонние у нас не моются, — усмехнулся Коробков, — вас под душ отвели, потому что наших девушек пожалели, уж очень вы воняли. У нас-то не нежные носы, а Татьяна и Лиза…

— Поспи-ка ночку в грязном кабинете, без одеяла, белья, подушки на диване, ровеснике Чака Берри, и я потом рожу скривлю, — огрызнулся Крис.

— Не бейте никого, не попадете в полицию и останетесь мирно дома дрыхнуть, — посоветовал Илья.

— Не знаю, кто такой Чак Берри, — сказала Елизавета, — но уверена, что пора прекратить пустой разговор и перейти к делу.

— Чак Берри — американский музыкант, легенда рока. Исполнял блюз, ритм-энд-блюз, — пояснил Михаил Юрьевич, — однако Лиза права, давайте вернемся к нашим проблемам. Понимаю, Крис, что вам совершенно не хочется вести предстоящую беседу, потому вы стали жаловаться на отсутствие фена. Но сколько ни тяни кота за хвост, а поговорить придется.

— Спать хочу, — зевнул Крис, — давайте завтра ля-ля.

Димон засмеялся.

— Мил-человек! Никак не получится. Я тоже не прочь секунд шестьсот подушку давить. Мне Сергеева всю ночь глаз сомкнуть не давала.

Иван Никифорович поднял бровь.

— Да? Татьяна, чем вы с Дмитрием занимались?

— Наверное, Коробков имеет в виду мою однофамилицу, — подыграла я супругу.

— Она-то небось храпела, — вздохнул Димон.

— Несовпадение в показаниях, — заметил Федор, — определись уж, спала Татьяна или тебя будила.

Димон пошел к кофемашине.

— Начальница — как Юлий Цезарь. Сама сладко дрыхла, а мне покой не светил, потому как Танюша велела кое-что найти. У компа я до утра сидел.

— Тянем время, потому что ждем адвоката Криса? — спросил Илья.

— Я выгнал его, — покраснел Гумбанов.

— Чем он вызвал вашу немилость? — удивился Иван.

— Глупости трепал, — обозлился рок-певец, — я ему позвонил, сказал: «Привези бабло в полицию! …! …! …!» А он: «Этого делать нельзя, только хуже будет». Ну я и послал дурака подальше. На …! …! …!

— Адвокат дал вам полезный совет, — остановила я матерящегося певца, — если бы дали Булькасову взятку, то нарушили бы закон. И с большой долей вероятности вас могли бы за руку схватить.

— Мыть вам тогда долго голову холодной водой и не ныть по поводу отсутствия фена, — перебил Федор, — запихнут на зону, куда только на телеге доехать можно, а там дрова берегут, котел не топят.

— Старая … на меня заявление написала? — окрысился рокер. — Нет! Получила по морде и тихо умылась! И о чем это свидетельствует? Знает Жучка, чью кошку сожрала. На моей стороне правда. Из-за этой гниды Аня в коме!

Димон поставил перед Крисом чашку с кофе.

— Сливки дать?

— Сам их пей! — фыркнул певец.

— Если относится к человеку как к врагу, то он тебе и станет врагом, — заметил Ершов, — мы хотим разобраться. И к вам есть вопросы. Похоже, скандалы с Анной, вражда двух исполнителей, о которой, потирая липкие ладошки, постоянно пишет пресса, рекламный ход?

— Раз вы знаете, чего спрашиваете? — неожиданно тихо ответил рокер. — Сахару дадите? Или его, как и фена, нет? Суровые мужики не сушат волосы и не употребляют сладкое?

Коробков водрузил перед Гумбановым стакан с бумажными пакетиками с рафинадом.

— Угощайтесь.

Крис взял две упаковки и разорвал их.

— Терок с Аней у меня не было. Скандалы за кулисами, которые я устраивал, туфта. У нас с Аней… ну… любовь. Уже давно. Не первый год. Это я ее на кастинг к Игрову отправил. Вещь, которую она на конкурсе исполнила, мной написана. Анька гениальная певица, но композитор из нее, как из клизмы балалайка. И поэтессой ей никогда не стать.

— Вы для Лавровой сочинили песню? — уточнил Михаил.

— Ага. И все остальные тоже мои, — признался наш гость. — «Лунный рассвет», за который она главную премию радиостанции «Россия рулит» получила, и «Любовь зла», что во всех чартах несколько месяцев на первых местах держится, тоже мои.

Константин обвел присутствующих взглядом.

— На всех углах твержу: «Анька долго не продержится, харизмы нет, талант однобокий, песни одинаковые, текст и музыка никудышные. Но пипл все схавает, потому что сиськи у нее зашибенные и задницей крутит». Почему так про любимую девушку говорю?

Гумбанов залпом опустошил чашку.