Оберег Святого Лазаря

Дежурный судмедэксперт, осматривавший тело Евсении в «Авангарде», не обратил на этот факт особого внимания. Что, наверное, с учетом нынешней моды на эпиляцию, неудивительно.

Но, конечно, любая женщина бы поняла – так, не оставляя на коже ни единой точки, волосы не удаляет ни воск, ни эпилятор.

Эксперт приспустил с Евсении юбку и трусики, чтобы измерить температуру (это один из способов установления давности смерти). Но гладкий, как у девочки, лобок, сразу вызвавший у меня ассоциации с текстикулярной феминизацией, коллегу не насторожил.

А я поняла: если этот диагноз подтвердится – следствию придется идти по совсем другому пути.

Ведь этот диагноз все меняет и…

– Ладно, хорошо, твоя взяла, – Леня взял меня под руку, и мы отошли чуть в сторону, давая нашим коллегам, работавшим за соседними секционными столами, возможность подойти ближе и рассмотреть редкий случай. – Ты правильно определила проблемы в формировании пола. Но что это доказывает?

– Только то, что убили не Евсению. Это не ее труп только что вскрыли!

Я хочу сказать еще, что у цыганки есть дочь. Она сама нам о ней рассказывала, я видела ее карточки в портмоне Евсении.

При текстикулярной феминизации детей быть не может.

Убита другая женщина – очень похожая на Евсению, похожая как две капли воды. Но это не Евсения!

Или… Или все-таки только что было вскрыто тело участницы проекта «Ясновидящие»? Что если женщина настолько переживала свой диагноз и отсутствие детей, что решила притвориться матерью?! И носит в своем портмоне фотографию чужого ребенка?!

Я хочу выпалить все это – но почему-то вдруг вижу, как мое тело опускается на пол. Левая часть моей грудной клетки взрывается от боли.

Я успеваю подумать: «Неужели инфаркт миокарда? Но почему? Некроз мышцы сердца, нет притока крови – все это у меня?»

Муж пытается найти пульс на моей руке, кричит, что надо вызвать «Скорую», потом опять хочет найти биение жизни.

Но не находит.

Потому что я умерла.

Это произошло очень быстро и безболезненно.

Теперь я уже точно знаю: смерть – это не конец, это стремительный переход. Но переход куда – я еще не разобралась. Сейчас я просто стою рядом со своим телом – и не могу понять, что делать дальше.

Хочется как-то успокоить мужа.

– Леня… Ленечка! – шепчу я и глажу супруга по голове. – Я здесь…

Все напрасно.

Он больше не видит и не слышит меня. А я сама не могу понять, чего во мне в настоящий момент больше: жалости к мужу или растерянности…

* * *

Сегодня 18 июня 2012 года.

Я представляю себе мысленно эту дату несколько раз. Потом думаю о том, какие бы предложения появились сегодня на мониторе моего компьютера. Потом забываю ловко придуманные фразы – и испытываю досаду.

Как же мне теперь не хватает компьютера! Вот было бы здорово описать все, что со мной произошло!

Оказывается, стучать по клавишам клавиатуры, иметь возможность записывать свои мысли – это огромное счастье. Жаль только, что живые об этом даже не подозревают!

Впрочем, я теперь не могу сказать, что оказаться без физического тела – это плохо.

Для меня оно до сих продолжает существовать, у меня сохранилось ощущение телесности – но у этого нового «тела» нет потребностей. Больше не нужно заботиться о еде и одежде; не надо переживать, что в квартире пора делать ремонт; жара или холод – все это тоже уже совершенно не актуально.

Отсутствие потребностей предоставляет пьянящую обескураживающую свободу. Оказывается, только когда ничего не нужно – становишься собой настоящим.

Эмоции после выхода из физического тела тоже меняются.

Постоянно пребываешь в состоянии мудрого всепрощающего счастья. Здесь, в мире, не доступном для живых людей, нет боли, горя, болезней, ненависти, лени. Что есть? Тут светло, и все наполнено безусловной всепрощающей любовью. Похоже, тут можно чувствовать легкое сожаление (по крайней мере, лично я его испытываю) – все-таки при жизни слишком много времени было потрачено на суету, можно было бы принести намного больше пользы людям. Еще очень жаль, что нельзя сказать своим близким: успокойтесь, дорогие, родные люди; ваше горе на самом деле неадекватно произошедшему. Смерть – это не конец, а закономерный этап пути. Людские души, заключенные в тела, проходят часть дороги вместе, а потом, возможно, им приходится расставаться. Но это не плохо и не хорошо – это естественно, как восход или закат солнца, как весна или осень.

Я уже видела свою бабушку.

Точнее, того, кто приходил ко мне в облике бабушки.

«Он» сказал мне, что является моим ангелом-хранителем. Но у него нет и не может быть физического тела, у него нет пола. Поэтому для того, чтобы быть понятыми и услышанными, ангелы вынуждены подстраиваться под людское мышление и приходить в обличии умерших родственников, говорить в их манере – для того, чтобы вызвать доверие.

– По крайней мере, надеюсь, у моей бабушки все хорошо и она не шляется неприкаянной, – прокомментировала я то, что мне рассказал мой ангел.

«Он» рассмеялся и объяснил, что бабушка моя уже давно никакая не бабушка, а молоденький юноша, не помнящий ровным счетом ничего о прошлой жизни.