Оберег волхвов

Для Анны хорошо уже было и то, что рядом с ней теперь шли не только недруги, но и друзья: Евпраксия и Феофан присоединились к семейству боярина Раменского. Сзади знатную процессию сопровождало несколько ближайших слуг Завиды. Среди них не было только Хворощи, и Анна решила, что ловкая холопка, может быть, сейчас выполняет обязанности сводни и передает послание новому ухажеру Бериславы.

Оживление царило на улицах Киева. Все горожане — от знатных бояр до последних бедняков — нарядились в лучшее, что у них было. Уже на дальних подходах к ярмарочной площади слышались песни, гусельный звон и свирельный посвист. Стайка ряженых побежала в сторону Подола, звонко ударяя в бубны и накры[41].

Но почему-то невесело было на душе у Анны. Кипучая радость проплывала мимо, не затрагивая девушку. Анна вдруг с особой остротой поняла, что никогда ее жизнь не будет полной без любви. Странное, тревожное предчувствие сдавило ей сердце. Даже не верилось, что где-то недалеко шумит пестрая ярмарка. Невольно Анна поднесла руку к груди и нащупала под тканью платья заветный оберег.

Глава пятнадцатая Убийцы на ярмарке

Ярмарка в Фессалонике начиналась перед праздником святого Дмитрия, патрона сего славного города. Шумилу и Никифора весьма забавляло совпадение имен византийского святого и друга их Клинца. Они видели в этом некий благоприятный знак, указующий на то, что их дела в Фессалонике пойдут успешно.

Впрочем, друзья подбадривали себя для храбрости, но в душе все трое таили тревогу, граничащую со страхом. Уж слишком очевидна была опасность, которой они подвергались, выполняя поручение купца Юсуфа.

Друзья плыли в Фессалонику на одном корабле с ассасинами и уже во время плавания поняли, с какими ловкими и коварными противниками придется иметь дело. Главное преимущество русичей заключалось в том, что ассасины их не знали. Надо было вести себя так, чтобы не привлечь внимания и не вызвать подозрений, и друзья старательно изображали из себя мелких торговцев, едущих на знаменитую ярмарку, — таких множество было на корабле. Они в меру пили, в меру шумели, торговались с корабельными слугами из-за каждой монеты.

Дмитрий и Никифор представились греками, а Шумилу, почти не знавшего греческого языка, назвали македонским болгарином.

Но, изображая глуповатых и всегда немного пьяных торгашей, друзья не переставали наблюдать за своими опасными противниками. Они давно поняли, что один из ассасинов — исполнитель приговора, фидай, а двое других — шпионы, которым надлежит сообщить повелителю, как выполнено поручение. Ассасины держались порознь и старались даже не показать, что знакомы друг с другом. На них уже не было плащей с застежками в виде орлиного крыла. Их лица, одежда, поведение были настолько незаметны и неуловимы для запоминания, что только подготовленный наблюдатель мог обратить на них внимание.

Русичи с первых же дней распределили между собой обязанности, кому за кем следить. Дмитрий взял на себя самого исполнителя приговора, Шумило — того сообщника, который был помощней, а Никифор — того, который держался особенно незаметно и, видимо, был самым хитрым.

Невозможно было предугадать, когда и как будет совершено убийство, в каком виде предстанет фидай перед жертвой.

Единственным способом предотвратить преступление являлась неусыпная слежка за убийцами и своевременное предупреждение эгемона. Чтобы легче было пробиться к столь высокому лицу, сирийский купец дал Дмитрию письмо для своего давнего знакомого — чиновника из Константинополя, который непременно должен быть на ярмарке и, конечно, сумеет добиться аудиенции у наместника.

Перед отъездом Дмитрий спрашивал Юсуфа, не случится ли так, что, помешав ассасинам осуществить задуманное, друзья сами станут врагами страшного ордена и тогда их жизнь не будет стоить ни гроша. Но сирийский купец объяснил, что эгемон не есть личный враг «горного старца», что убийство это не ритуальное и не из мести, а купленное за большие деньги, — и, стало быть, люди, его предотвратившие, не переходят в разряд приговоренных. Такие помехи расцениваются как случайные и убыток несет заказчик убийства. К тому же если стража эгемона схватит всех троих ассасинов, то донести повелителю о подробностях дела будет просто некому. Юсуф также сообщил Дмитрию, что почти наверняка знает имя заказчика убийства. Не кто иной, как сама жена градоначальника, распутная словно Мессалина, задумала таким способом избавиться от своего престарелого и скупого мужа. Но не имеется прямых доказательств, чтобы обличить ее перед эгемоном, который слепо доверяет коварной красавице.

Словом, дело было такого рода, что на каждом шагу можно было сломать себе шею. Зато в случае выигрыша, а Дмитрий с волнением на это надеялся, он сможет одним махом упрочить свое положение и вернуться на родину победителем.

Похожее чувство Клинец уже испытывал когда-то на Руси, отправляясь охотиться за Быкодером. Но тогда ожидаемой наградой были только деньги, теперь же — нечто неизмеримо более притягательное…