Оберегая Лили

Сегодня мне абсолютно не было жаль своего папу. Может, он слишком много выпил. Это не первый раз, когда я причиняю себе боль в попытках помочь ему. Я не знаю, почему продолжаю пытаться, но не смогу изменить себя как-либо.

Я не желаю больше смотреть на эту отметину, поэтому опускаю рубашку. Схватив блокнот, я ложусь на кровать и начинаю рисовать. Я думаю о мальчике, который заставил меня почувствовать себя другой впервые за многие годы. Я хочу вернуться в столовую в то время, когда мы принадлежали только друг другу. Вспомнив про брауни, я подхожу к рюкзаку и достаю сверток. Я подумывала съесть его, но решила сохранить и положила в тумбочку.

Я бы хотела верить в его слова, а не Кристен, но они всё ещё в моей памяти. Трудно поверить во что-то хорошее, когда чёрная полоса длится так долго. Зачем ей лгать? Она казалась мне злобной при разговоре этим утром в приемной. Я знала, что она хотела запустить коготки в Рэна или хотя бы попытаться. Если же она думала, что Рэн действительно такой плохой, то зачем он ей?

Я прокручиваю в голове всё то, что она сказала в приёмной, не замечая меня. Она говорила, что он мудак, но ей всё равно. Я знаю такой тип девушек. Но не понимаю. Мне хотелось сладкой и нежной любви.

Мой папа никогда не был сладким, но он любил мою маму. Наверное, больше, чем всё остальное на свете. Включая меня. Однажды я услышала их ссору – они говорили о втором ребёнке, после того как я попросила об этом маму. Папины слова до сих пор звучали в моей голове: «Ты хотела ребенка, и я дал тебе его, Мэри. Ты знаешь, я дам тебе всё, что ты захочешь, но я не хочу больше ни с кем делить тебя и твоё время. Одного нам вполне достаточно. Хватит».

Теперь женщина, которую он любил сильнее, чем всё остальное, умерла, он застрял в этой жизни с ребёнком, которого завёл только ради неё. Худшая часть всего этого – то время, когда он смотрит на меня и всё, что видит, это её, и я думаю, что от этого он постепенно сходит с ума. А может быть причина в алкоголе. Ему противно моё присутствие в доме, куда он возвращается после работы. Поэтому он допоздна засиживается в баре, надеясь не увидеть меня вообще.

Я смотрю на свой блокнот и вздыхаю. Это Рэн, он похож на воина. Его лицо сосредоточенно, как будто он готовится к битве. Тёмные короткие волосы растрёпаны, пот покрывает его тело. Как кто-то может выглядеть так устрашающе и в то же время таким надежным одновременно? Он сказал мне, что я особенная. Не знаю, почему эти слова снова и снова проигрываются в голове. Может, потому, что я не чувствовала себя такой, с тех пор как мама была жива. Я снова хотела быть для кого-то значимой, особенной. Знать, что меня просто любят, а не из-за чувства долга. Я прижала блокнот к груди и позволила глазам закрыться, погружаясь в сон. Впервые за долгое время я с нетерпением жду завтра.

Глава 10

Рэн

- Что? – говорю я, глядя на родителей. Они оба не сводили с меня глаз, с тех пор, как я спустился сегодня утром, и ещё продолжали обмениваться взглядами. Я знаю, о чём они думают, но ни один из них не начинает первым разговор.

Вернувшись после школы, мой отец и я поговорили о том, чтобы дать Лили работу. Я был удивлен, так как отец не задал ни одного вопроса и со всем согласился. Облегчение – да, но я знал, что долго он не будет сдерживаться. Вчера у мамы была длинная смена в больнице, и сейчас у неё есть лишь несколько минут, прежде чем она уйдёт. Время идёт, и она знает, что если не заведёт разговор об этом, то упустит его.

- Итак, Рэн, папа сказал, что у тебя появилась девушка.

Случилось.

- Да, - говорю я, заканчивая с завтраком, и уношу тарелку на кухню.

Внезапно моя мама хватает меня за руку и подталкивает к столешнице. Игриво, но я поражен, насколько сильной для маленькой женщины она была. Она выше Лили, но не намного.

- Ты меня слушаешь, Рэн Хэндрикс. Я никогда не видела, чтобы ты так увлекался девушкой, так что ты не можешь просто прийти и сказать, что у тебя есть девушка, опустив остальные подробности. – Она мнёт мне живот, и от этого я начинаю смеяться. – Выкладывай, сладкая картошка, или расчехлю свои большие пушки.

Не в силах сдержаться, я смеюсь над тем прозвищем, которое она когда-то дала мне в детстве. Она сказала, что я родился весь оранжевый и склизкий, как сладкая картошка. Подняв руки, она будто выпускает коготки и намеревается меня защекотать. Я становлюсь серьёзным. Есть одна вещь, которую я ненавижу, и мама об этом знает - это щекотка. Некоторые люди считают это забавным и наслаждаются этим. Они смеются и думают, что это забавно. Но не для меня. Когда меня щекочут, я злюсь, и мама это знает.

- Мам, - предупреждаю я её, отодвигаясь подальше.

- Вык-ла-ды-вай, - говорит она, приподняв бровь и осматривая меня.

Вздохнув, я сдаюсь. Знаю, что это бесполезно, когда она такая. Я вижу за её спиной отца, который опёрся о столешницу, потягивает кофе и ждёт. Они сговорились.