Обернись моим счастьем

— Каким образом в королевстве снова возникла эта болезнь, вам удалось узнать? — герцог Арктур помрачнел.

Он не любил легкие решения. Особенно тогда, когда случайно «успели вовремя». Подобное часто оборачивалось неприятностями, и обозначало, как правило, одно — они пропустили что-то очень важное. Весь его прошлый опыт говорил об этом.

— Ищем. Отрабатываем сразу несколько версий. Основная — болезнь проникла с кем-то из других миров. Старая вакцина, хвала Предкам, подействовала, однако медики утверждают, что вирус немного другой, — Вингли старался говорить бодро, но взгляд герцога Арктура отнюдь не внушал оптимизма.

— Что именно они заметили? — начальник все больше мрачнел.

— Они не понимают, — Геральд Вингли беспомощно развел руками, — Ведутся исследования. Пока предоставить полный отчет специалисты не готовы.

— Плохо.

— Тем не менее, дети спасены…

— А что с волком-охранником?

— Умер. К сожалению, на него вакцина не подействовала.

— Как он заразился? Девочка его укусила? Поцарапала?

— Нет. — глава отдела безопасности оборотней побледнел. Он втайне надеялся, что Арктур не будет заострять внимание на этом моменте. — На теле — никаких следов. Ни царапин, ни укусов. Ничего.

— А на девочке?

— Тоже.

— Храни нас Льярра, — тихо проговорил Шер Дарктур, — бешенство передается не через кровь?! Но это же…

— Как вы только что справедливо заметили, граф Дарктур, — Ральф тяжело вздохнул. — Это значит, что болезнь, способная за короткое время уничтожить всех нас, передается НЕ через кровь. Достаточно быть рядом и дышать одним воздухом с зараженным. — Арктур забарабанил пальцами по столу.

— Мы продолжаем усиленную вакцинацию… — начал Вингли, но осекся на полуслове.

— Беда… — тихо проговорил старый лев, вот уже третье десятилетие возглавлявший отдел пропаганды, — двадцать лет назад болезнь поражала львов. На моей памяти ни волки, ни лисы, ни собаки, предки их забери, не заболевали. Никогда.

Герцог Арктур еще раз оглядел всех присутствующих и зарычал:

— Сколько волков умерло за выходные? Собрать статистику — живо! Отчеты мне на стол, как только они будут готовы.

Глава четырнадцатая

Алекс

Я лежала, натянув одеяло до самого подбородка.

Доктор меня осмотрел. Осуждающе покачал головой, сжимая двумя пальцами запястье больной и глядя на часы. Еще бы! Он с таким бешеным пульсом, наверное, и не сталкивался никогда. Сердце из груди только что не выпрыгивало!

Доктор, по все видимости, знакомый тети Нимертии. Я его видела первый раз. Высокий, сутуловатый мужчина с маленькими, глубоко посаженными глазками и пышными, торчащими во все стороны усами улыбнулся, тихонько похлопал меня по руке и вышел.

Я с облегчением выдохнула. Мысли вертелись вокруг ситуации с куклой, подменами и тем, что я находилась в родном, любимом до боли доме с одной стороны, и в логове опасного, непредсказуемого врага — с другой. Вот ведь…

Обычно Морган, заслышав от меня ругань, грозился вымыть рот с мылом. Любопытно, что бы он мне пообещал, если бы услышал сейчас мои мысли? Вымыть с мылом мозги? Я б не сопротивлялась. Глядишь, какое-то просветление наступило бы… Надо было просто сбежать с Морганом. Он, наверное, дергается там, внизу, в подвале. Или притаился в гостиной, за портьерами? А может, пьет свой любимый коньяк в подсобке. С него станется.

Память услужливо восстановила сосредоточенное лицо бледного дворецкого, поправляющего куклу на плече, орущего одними губами: «ЗА-ЧЕМ? АЛЕКС? БЕ-ЖИМ!!!»

Но я не послушалась. Потому что в голове моей другой, родной до боли голос шептал совсем другое:

«Никогда. Слышишь, Алекс? Никогда! Никогда не оставляй за собой следов, девочка. Особенно если чувствуешь, что след твой дурно пахнет, и аромат со временем усилится. Запомни, Алекс! Тот, кому он предназначен, этот твой грязный след, тот, от кого ты больше всего хочешь его спрятать — услышит запах первым…»

И я осталась. Замести следы. Если Алекс Марлоу, предполагаемая невеста сына, просто исчезнет из дома — Нимертия не успокоится. Она будет искать. Обратится в полицию. И будут проблемы.

Из-за двери слышались приглушенные голоса. Так, Алекс. А теперь представь, что мозги тебе все-таки промыли! Чего лежим? Кого ждем? Сматываться пора, так что одевайся! И желательно ближе к двери — подслушать, что они там несут….

Нимертия и врач стояли в коридоре, чуть правее моей спальни — наверное, остановились у лестницы. Очень хорошо. Во-первых — слышно, что говорят, во-вторых, если скрипнут ступени — я пойму, что парочка спускается в холл.

— …Очень, очень тяжелое, — бубнил озабоченный голос доктора. — Нервно-физическое истощение. Конечно, после такой потери это вполне естественно…

Я тонула в облаках траурного платья, застегивая бесконечные крючки и завязывая тесемки, стараясь шуршать всем этим как можно тише. Тетка должна думать, что я еще в постели. Доктор говорил не громко, но у него была хорошая дикция — все слышно и понятно, а потому пока речь шла о моем крайне ослабленном организме я спокойно одевалась, но потом заговорила тетя, и я застыла: